Автор: Moura.
Название: Мойщики мира.
Жанр: Городское фэнтези.
Тип: Гет, слэш.
Рейтинг: PG-15.
Размер: Макси.
Статус: В процессе.
Примечание:
Как это с нами случилось.«С Морой, вдохновленные тем, как недавний выпускник е-бургксого театрального, ныне актер Станиславского, размахивал руками, сочинили концепцию городского фэнтези. О да, нам много не надо, кто-то помахал руками, и из нас поперло. Фонтанировали до трех ночи. Были трезвы, к слову. Что совершенно не повлияло на приход и гениальность сочиненного *ржет* Как всегда, теперь дело за малым - написать».Иллюстрации: Пока одна - авторства моего прекрасного друга Джорджа (
Katrusia) -
Ромео |
Снова Ромео |
Херувим |
Малышка (Аня) |
Азазелло |
Медея |
Чарминг.Визуализации: (
Katrusia)
Мойщики (и
Дом Моссельпрома) |
Сеятели.Посвящение: Ему же - моему другу Джорджу, с которым мы ночами пишем пьесы - сонаты для двух голосов - и фэнтези, основанное на том, как мальчик из ЕГТИ помахал руками. Обнимаю.
Глава 1.Глава 2, 1/2.Глава 2, 2/2.***
Герцогиня лениво переставила ферзя с клетки на клетку; короткий диалог глазами, эту связку вопросительно-одобрительных взглядов, могли бы заметить только самые внимательные; Отшельник внимательным был. Там, на шахматном столе у негорящего камина, уже не первый месяц велась чужая черно-белая битва - Гений, как ни странно, играл белыми, и Герцогиня иногда, в минуты редких визитов, двигала за него ту или иную фигуру.
— Я могла бы изречь что-то очень патетичное, - напевно произнесла она, оглаживая пальцами костяной венец белой королевы, - вроде того, что мир меняется, потребности людские растут - и, помимо прочего, это потребности в ошибках. Или том, что вы так называете.
— Прости, но я всё-таки замечу: пока люди прекрасно справляются сами, без дополнительной россыпи, - Шаман, присев на край письменного стола, отвечал Герцогине, но смотрел в глаза сидевшему в ближайшем кресле Гению.
— Драматург не сказал тебе, в чем дело? - без тени удивления удивился тот.
— В желании людей быть лучше, чем они есть? В наносной правильности? Поверь, - его голос стал вкрадчивее и мягче; им, быть может, он и заслужил когда-то своё имя - речь-заклинание, речь-заговор, - нам она не нравится так же, как и вам, от искусственной благости нет толка. Но это ещё не повод.
— Для нас - повод, - качнула головой Герцогиня.
— Для моих людей - повод, - будто не слыша её, отозвался Гений.
Шаман толкнул пальцами ньютоновский маятник, посеребрённые сферы с тихим клац-клац, сталкиваясь, превращали кинетическую энергию в потенциальную. В условиях отсутствия внешних противодействующих сил маятник мог бы двигаться вечно, и Отшельнику подумалось, что эту минуту он тоже не прочь заморозить навечно - палевое, золотисто-янтарное солнце в скошенные окна, недоигранная шахматная партия, пальцы Шамана, замершие над маятником - будто купол ладони способен продлить движение до бесконечности, Герцогиня, снежным изваянием застывшая в тени. Он тряхнул головой. Слишком много поэтики. И почему Шаман молчит?
— Если верить сводкам, - он разрушил хрустальную тишину первым, потому что кто-то должен был это сделать, а Отшельник привык выполнять работу, которую не любили делать другие, - а все мы, надеюсь, верим сводкам, - он равнодушно обвёл присутствующих взглядом, - группы Мойщиков и так работают на пределе всех допустимых производственных норм. Драматург любезно сообщил нам, что у Сеятелей мало работы. Так откуда же она берётся у Мойщиков?
Задавать риторические вопросы он тоже умел отлично. Иногда ему казалось, что именно для этого Шаман и допускает его на переговоры - для этого и для того, чтобы кто-то раскрывал туго завязанную картонную папку и зачитывал цифры, как читают стихи.
— Дай вам волю, - тонко усмехнулся Гений, скрывая усмешку за поднесёнными к губам пальцами, - вы бы вычистили город до стерильной хлорной белизны.
— Квоту, - вдруг тихо, подняв голову и взглянув прямо в глаза Шаману, бросила Герцогиня, будто заклиная. - Разреши нам эту квоту.
Отшельник знал, что никто, кроме Гения, никогда не был способен вынести её прямого взгляда и ритуальной напевности голоса. Кроме Гения - и Шамана, но она, зная, всё равно играла с ним в эту игру - серьёзную и по-своему опасную. Потому, возможно, и столь любимую. Она не споткнулась на этом «Разреши», хотя больше всего на свете Сеятели, привыкшие толкать людей под руку и властные, словно мелкие божки, ненавидели просить. В этом они ничем не отличались от тех, в кого засеивали колкие искры.
— Мы уравняем шансы, - тем временем спокойно, с почти вальяжной флегматичностью продолжил Гений. - Если это так невыносимо сложно, - насмешка хрипловатая и еле слышная, но Шаман ловит её слухом и взглядом - как ловит чуткими пальцами и останавливаемый маятник, - мы, в свою очередь, дадим вам карт-бланш на ещё одного сотрудника. Вызовете очередного уральского самородка.
— По количеству уральских самородков, - чуть склонив голову к плечу, парировал Шаман, - вы нас пока опережаете. И нет, нам не нужны новые сотрудники, - он вскинул голову и посмотрел Гению в лицо; глаза его вдруг стали насыщеннее цветом и темнее, внимательнее и глубже, - нам нужно, чтобы люди не увязали в ваших топких позывах.
— Это - нет? - почти равнодушно уточнил Гений.
— Ты понял правильно, - кивнул тот.
Тишина, умеющая быть громкой - такой, словно её всю пронизывал электрический треск - вдруг сделалась вакуумной, ватной, будто из кабинета выкачали воздух.
— Пропущу даму вперёд, - вдруг быстро и как-то неровно улыбнулся Гений, поднимая руку в направлении Герцогини - ни то указывая на неё, ни то сообщая этим жестом некое послание. Она, считав его, кивнула - и, долгим взглядом окинув Шамана, шагнула к двери.
— Про-во-ди, - негромко бросил тот Отшельнику, и Отшельник успел подать ей руку, когда она подошла к лестнице. Герцогиня, улыбнувшись улыбкой Евы и Адаму, и Змию, вложила свою руку в его ладонь и сделала первый шаг вниз. Он ушел за ней и с ней, оставляя двоих договаривать - словами ли, глазами ли, то было их дело. Они, руки правая и правая - обе на отсечение - свою присутственную миссию выполнили.
Уже в самом низу лестницы, ступив на последнюю ступеньку, Герцогиня круто развернулась к нему, сжав перила - даже в этом резко-танцевальном жесте сквозило изящество - древнее женское изящество, сообщавшее любому движению роковую гибельную красоту. Стянутые в высокий хвост светлые волосы стеганули её по плечам. Голос был спокойным и насмешливым:
— Вы не повысите нам квоты, - она не спрашивала, а констатировала.
— Пока - нет, - честно ответил он, глядя на неё сверху вниз - отчего-то, хоть он и стоял выше, ему всё равно казалось, что смотрят они как равные. По крайней мере, так смотрел он.
— Упрямые благодетели человечества, - она снова напевала слова так, как одна умела - чарующе, и эта манера, способная оттолкнуть в ком угодно, в ней не отталкивала.
— Вы хотите делать свою работу, - он пожал плечами, - но и мы хотим по совести выполнять свою. Иногда она в том, чтобы держать вас в рамках.
— В рамках? - насмешка, присыпанная перцем, была очевидной и прямой; её темные губы узко и откровенно изогнулись. - Господи, это уже даже не смешно, - и она быстро шагнула со ступеньки на пол офиса.
— Подожди, - Отшельник, двумя широкими шагами преодолев разделявшее расстояние, догнал её, уже почти занеся руку для останавливающего жеста, но она снова развернулась всем телом, пресекая прикосновение, и они так и остановились в шаге от лестницы, друг напротив друга, снежно-насмешливая она и не опустивший руки он. Отшельник снял очки, утомлённо растер веки. - Я не хотел, чтобы ты приезжала с ним.
— Знаю.
— Потому и приехала?
Она на секунду вздёрнула идеальные брови - наигранно недоуменная, откровенно смеющаяся, но в смехе, спрятанном в углах её глаз, снова не было зла.
— Приехала потому, что он позвал меня. Потому что я всегда с ним. Так же, как ты - с Шаманом. Потому что нам нужны квоты. Потому что вы не хотите дать их нам. Потому что кто-то должен сказать вам: мы всё равно получим их, и вот я говорю это тебе, а Гений скажет Шаману. В этом вся суть короткого и необременительного спектакля, - речь её была плавной и ровной, спокойной и откровенной. Герцогиня, договорив, вдруг шагнула к нему, подняла руку и скользнула узкой ласковой ладонью по его щеке. - Это наша работа, и мы, помнится, давно всё решили.
Отшельник медленно и протяжно выдохнул. Её ладонь и жгла, и нежила.
— Меня всё устраивает, - твёрдо отозвался он, говоря то, что было нужно и что она хотела услышать.
— Вот и прекрасно, - она кивнула и снова отступила. - Гений знает, где меня искать. До встречи.
Он только кивнул ей вслед - встреча была неминуема, как ни посмотри. Почему-то он ждал - заранее зная, что этого не случится - что она обернётся с порога; ожидание было мальчишеским, смешным, непозволительным, не по положению и рангу. Герцогиня не обернулась. Только полыхнула языком белого пламени в тёмном проёме двери - и исчезла.
Он не знал, помнила ли она, но он помнил всё посекундно. Ту - далеко не первую, в сущности - встречу на летней террасе ресторана неподалеку от Чистопрудного. То, как она, закинув за голову руки, потягивалась с ленивой кошачьей грацией, и черный шифон обтекал её нежно и почти опасливо, и запотевал бокал белого вина. Она рассыпала искры жесткой рукой женщины, знавшей жизнь, выучившей её алфавит ещё до его, Отшельника, рождения, и рука эта не дрогнула даже тогда, когда они встретились глазами - наоборот, короткие щелчки пальцами стали резче и увереннее. Она играла с ним - Сеятельница с Мойщиком - а он с нарочитым равнодушием вертел в руках неизбывный носовой платок.
В ту случайную встречу она бросала ему излишки щедро и играючи, словно проверяя, на сколько его хватит, и его хватило до самого конца. Три часа и столько же бокалов Шардоне спустя она встала с плетёного кресла и подошла к его столику - очередная кофейная чашка, смятый платок - и, похвалив, сказала что-то очень похожее на «Хороший щенок». Это тоже была проверка, и её он тоже перенёс спокойно. Долготерпение вообще было одной из основных его добродетелей.
Он не знал - и никогда после не интересовался - что случилось у неё тем майским вечером, почему она так долго не покидала того кафе, зачем играла с ним в эту забавную игру и зачем, протянув тонкую белую руку, сказала ровно и без единой эмоции: «Поехали». Нужно было быть сдержаннее и, вероятно, умнее, зачесть про себя по памяти должностную инструкцию и весь список собственных добродетелей, которыми так гордился. По-хорошему, следовало встать, вежливо проститься и уйти, но она стояла перед ним, облаченная в черное облако легкой ткани, дышавшая духами и туманами близящейся полуночи, и когда она, не услышав ответа, добавила с тем же спокойствием «Моя машина за углом», он, правильный разумный мальчик, молча поднялся на ноги. Она развернулась тут же, уверенная, что он пойдёт следом. Может быть, это было его личной капитуляцией, но её уверенности он не обманул.
Она знала, чего хочет - чего, как и сколько - и ей нравилась выверенность его движений, смешанная с почти мальчишеской робостью, потому что рядом с ней он и был мальчишкой - хорошим умненьким щенком, тычущимся носом под руку. У неё была теплая, светящаяся молочным кожа, властно-ласково обхватывающие руки, опыт любви, превосходящий его, и понадобилось время, чтобы он понял и узнал ещё одно - страх женщины, укладывающей в свою постель того, кто годился ей в сыновья.
Страх, который он считал, потому что был ещё, помимо прочего, и сообразительным щенком, а она предпочла об этом промолчать - и по странности или прихоти ничего не прекратила.
Она забирала его с одной из центральных московских улиц - всегда сама - и он уже изучил каждый угол её выбеленной квартиры, каждое движение её рук и гибкого зрелого тела, каждую утреннюю морщинку в углах её глаз. Она любила, вплетаясь пальцами в его волосы, с силой прижимать к себе его голову, выгибая шею, и в эти секунды он забывал, кто они, хотя помнил всё остальное время.
Ещё она иногда смеялась, говоря: «Я забираю энергию твоей юности», и звала это вампиризмом, и щурила темные насмешливые глаза. А ему хотелось ответить: «Если нужно - я готов отдать тебе её всю, я всё равно не помню, сколько тебе лет», но не отвечал никогда.
Он её веселил, не зная, что смех может болеть, как болят тупые ушибы.
Маятник снова качался. Клац-клац. Клац. Клац. Гений поднялся, подошел к шахматному столу и, нагнувшись над доской, принялся изучать расстановку фигур.
— Твой ход.
Шаман, оттолкнувшись от столешницы, встал рядом и, почти не глядя, ловко переставил черного коня с клетки на клетку. Гений хмыкнул.
— Ты знал, что мы не станем договариваться с Драматургом. Ты знал, что мы вообще не станем договариваться.
— Ну не мог же я не испытать шанс, - Гений нахмурился и, подумав, махнул рукой. Продолжение долгоиграющей во всех смыслах партии, судя по всему, снова откладывалось. - Слушай, мои ребята, конечно, умницы, но ведь могут и сорваться. Они скучают. А люди не любят скучать.
— Почему бы тебе не запретить им срываться? - безмятежно поинтересовался Шаман, и эта безмятежность, вероятно, обманула бы даже Гения, если бы тот пожелал обмануться.
— Я могу, - согласно подхватил тот. - Когда узнаю. А узнать я могу очень поздно, - он, повернув голову, внимательно посмотрел в чужие глаза. Чайная карь плеснула на зеленовато-золотой морской песок.
— Это угроза? - слишком тихо и слишком спокойно поинтересовался Шаман.
— Это гипотетические рассуждения, - он всё-таки передвинул пешку слоновой кости. Игра вдруг продолжилась - резвее и насыщеннее, чем до того. Шаман вздохнул - прерывисто и тихо, не скрывая этого вздоха от Гения.
— Зачем нам это? - вопрос прозвучал, как риторический, но Гений всё-таки ответил:
— А мы как в той китайской пословице - плывём по течению. Вот и плыви. Ты уже ничего не изменишь - и я не изменю.
Шаман еле заметно поморщился. Маятник продолжал качаться, кажется, действительно возомнив себя вечным, и на этот раз никто и не подумал его останавливать.
В гнездовье, как именовал офис агентства недвижимости Ромео, им действительно никто не удивился. Пара измученных планктонно-офисными буднями девиц обрадовалась несказанно - по большей части Испанцу; обе синхронно прощебетали что-то о проклятых рабднях, доплатах за субботы, узнанном по пробникам из л'Этуаль мужском парфюме от Hermes и женской тоске по сильному плечу. Почти проволокли их на узкую, как старый пенал, кухню - одна так цепко ухватила Диму под локоть, что тот решил: синяка не избежать ну вот никак - извлекли из настенного шкафчика пачку жесткого стародавнего печенья Юбилейное, снова что-то прощебетали и, с невыразимым очарованием выпровоженные Испанцем, исчезли за фанерной стеной.
— Они все тешат себя верой в то, что наш красавец ходит сюда из-за одной из них, - не преминул отметить Ромео, по привычке разваливаясь на стуле.
— Но обмануть того не трудно, кто сам обманываться рад, - перефразировал в ответ классика виновник. - Нет, они все очень милые. Правда.
Ромео хохотнул, фыркнул, пробормотал что-то о неправильном распределении прозвищ и наконец тяжко вздохнул.
— Повысят, - решительно и скорбно изрёк он. Дима, по-хозяйски колдовавший над чужим электрическим, на ладан дышащим чайником, обернулся.
— Ни за что, - так же решительно отмёл этот вариант Испанец, вертя в пальцах пакетик дешевого зелёного чая.
— Я должен сказать что-то среднее, да? - Дима отошел к окну, выходившему всё в тот же двор. Чужая машина по-прежнему стояла на месте, укрытая тенью деревьев. - Расскажите про них, а?
Испанец повёл плечами и жестом предложил Ромео начать первому. Тот набрал воздуха и прищурился.
— Да главное ты и так уже знаешь. Гений - стервятник-наседка, к которой все эти птенцы птеродактиля слетаются под крыло. Вообще-то, иногда мне кажется, что ему глубоко плевать, что там творится у его подопечных и чем они занимаются. Смутно подозреваю, что он периодически просто не в курсе, чего и где те творят. С другой стороны, всё так же смутно подозреваю, что это лишь зыбкая видимость. Затейливый он, Гений, как цирк с конями. Сам особенно не кипишует, по улицам не ходит и искрами не швыряется, у него для этого крепостные вроде Азазелло или твоего приятеля Артёмки. Уровень эмоциональности - как у табурета, но, опять же, мне и тут мерещится подвох. В общем, это тебе не Шаман с его ласковыми улыбками и ежевечерними рейдами. Хотя мужик мощный, тут ничего не скажу. Не хотел бы я с ним столкнуться там, где придётся разбираться с нарушениями какого-нибудь договора.
— Например? - уточнил Дима.
— Например, - как-то несоразмерно счастливо отозвался Ромео, - если они положат на Шаманов запрет и начнут творить добро на всей земле, творить добро другим во благо, если ты понимаешь, о чем я, - и он выразительно подвигал бровями.
— Ты сейчас Шуру процитировал? - нахмурился Испанец.
— А откуда тебе знать, что это Шура, пра-а-ативный? - напевно парировал Ромео, отмахиваясь от вопроса.
— Они могут?
— Они, Мореход, всё могут. То есть, официально не могут, конечно, но соблюдающие правила Сеятели - это как, не знаю, запершийся в казино с гетерами и марихуаной Херувим, - Испанец подавился твердокаменным Юбилейным и Ромео, перегнувшись через стол, от души похлопал его между лопаток. - Они и Драматурга-то, боюсь, для проформы присылали - мол, вот такие мы белые и пушистые ангорские котятоньки, соблюдаем протоколы. А потом начнётся: отказала мне два раза, не хочу, сказала ты, вот такая ты зараза, добрая и лучезарная организация Мойщиков. Короче, диспозиция такова, что хрен им Шаман что-нибудь даст, после чего уже они дадут стране угля - мелкого, но много.
— Как всё в вашей Москве сложно, - искренне прокомментировал Дима. Чайник вскипел.
— Грядёт всеобщая мобилизация и боевая готовность. А ТЫ готов? Родина-Мать зовёт!
— Ромео, - Испанец снова поморщился.
— Ладно, не смешно, на самом деле, - согласился тот. - В общем, Синдбад, будем ждать вспышек Сеятельской активности. Да-а-авно не брал я в руки пулемёт! - потягиваясь, сообщил он. - В смысле, давно у нас не было таких затейливых конфликтов. Совсем жить стало скучно.
— О, не копируй Драматурга, пожалуйста, - Испанец, разлив по чашкам кипяток, принялся мокать в него чайные пакетики. Запахло жасмином.
— Ладно, про Гения понял, - прервал их Дима. - А она кто такая? Женщина в белом?
Ромео как-то странно хмыкнул, но промолчал. Это почему-то насторожило.
— Герцогиня, - подал голос Испанец. - Правая рука Гения, хотя группу и курирует Драматург - подозреваю, что исключительно из-за того, что она выше формальной работы. Когда-то сама стояла во главе московских Сеятелей, а потом уступила место Гению - и, кажется, оба вполне довольны. Там на кого угодно можно поскалить зубы - на самом деле, и Драматург, и Азазелло, и Мажор, и даже твои, уж прости, друзья - это всё мелкая сошка, ну, как и мы, - он философски пожал плечами. - По-настоящему опасаться следует только Гения и её. Она умеет договариваться, но ещё она умеет получать то, чего хочет, и это самый опасный тип сильных женщин. А Герцогиня - сильная женщина.
— И красивая, - бездумно вставил Дима, не успев поймать вылетевшего слова.
— И красивая, - помедлив, кивнул Испанец - Дима не заметил, как внимательно тот перед этим окинул его взглядом. - То есть, опасная втройне.
В чужих словах будто бы промелькнул какой-то намёк, но Дима был слишком занят - в окно он наблюдал, как Герцогиня - белая стрела под палящим солнцем - уверенным и неспешным шагом одна идёт к машине. Она напоминала статуэтку из золота и слоновой кости.
Ему вдруг секундной болью вспомнилась другая женщина - очень похожая и не похожая совершенно. Испанец и Ромео, будто что-то уловив, молчали за его спиной, каждый в своей чашке разглядывая чайную поверхность. В узкой кухоньке, обшитой серыми пластиковыми панелями, всё настойчивее пахло жасмином - наверное, этот запах, связываясь с каждой красивой женщиной на пути, будет преследовать его всегда, всю жизнь.
Руки Ундины пахли так же, а ведь он поклялся себе больше никогда, никогда об этом не думать.
***
О таких вечерах обычно говорят: ничто не предвещало беды, но, наверное, Дима слукавил бы, подумав так. Что-то беду определённо предвещало - Шаман, вопреки обыкновению, не спустился выпить с пришедшим Херувимом чая, Испанец был странно задумчив и то и дело хмурился, невидяще смотря на экран планшета, а Ромео вдруг сел и принялся делать то, чего, как понял Дима, обычно никогда не делал - стал подбивать отчетность. Он и сам чувствовал странную густоту воздуха - он бывает таким перед сильной грозой, когда низкое сизое небо, кажется, кусками падает на землю, но сегодня небо было ясным - ясным просто до неприличия, до вопиющего издевательства.
Он честно прошел рейдом по своей территории, пошутил про то, что пора обзаводиться велосипедом, поймал вялую ответную улыбку Херувима и окончательно скис. Ему не нравилось не понимать, что происходит, а сейчас он не понимал - и больше всего злился на собственное бессилие, не зная, но интуитивно угадывая, что то же злит и окружающих.
В девятом часу вдруг позвонила Медея - почему-то не напрямую по выделенному номеру Шаману и не на его же мобильный, а в офис, и Дима поднял трубку первым. Она спросила, всё ли у них в порядке, и самый обычный вопрос неожиданно показался странным. Испанец всё порывался проехаться по своей территории с ещё одним рейдом, но рабочий день официально был закончен, данные переданы диспетчерской, а новых вызовов не поступало. Только в тот момент, когда Испанец в очередной раз заерзал на стуле, будто порываясь встать, но не вставая, Дима оторопело сообразил, что никто почему-то не расходится, хотя часы показывали четверть одиннадцатого - формально они пересиживали пятнадцать минут. Но Херувим продолжал спокойно - или обманчиво спокойно? - выводить что-то мягким карандашом в блокноте для набросков, Испанец резкими, какими-то рубящими жестами пролистывал интернет-страницы в планшете, Ромео сосредоточенно подгонял цифры, закусив губу, а Отшельник, держа на коленях книгу с пожелтевшими от времени страницами, читал бы, не окидывай всё время поверх разворота глазами офис - будто сканируя обстановку. Сам Дима уже успел перечитать свой репетиционный текст (трижды), пробежаться по новостным лентам в соцсетях, понервничать и поскучать, когда эта инквизиторская пытка немым ожиданием неведомо чего внезапно закончилась.
На лестнице послышались громкие и быстрые шаги - кто-то будто на бегу перепрыгивал через две ступеньки, дверь распахнулась (Дима даже не вздрогнул) и запыхавшийся Гусар, сложившись пополам, одной рукой цепляясь за ручку двери, а вторую прижав к выпрыгивающему сердцу, выдохнул:
— Телефон, сука, сел, - и добавил всего два слова: - Патриаршие, Сеятели.
Быстро обернувшись, Дима отметил одно: ни на чьем лице не отразилось удивления.
Отшельник встал первым, отложив книгу. Одёрнул манжеты. Поправил очки. И поднял голову.
Наверху лестницы стоял Шаман - собранный, похожий на изготовившуюся к прыжку кобру.
— Поехали.
Он произнёс это единственное слово тихо и ровно, но, упав на золотящийся в закатном свете ламинат, оно раскололось на осколки громко и звонко. Сосредоточенность, с которой они все по очереди кивнули, поднимаясь с мест, пугала.
— Диспетчерской сообщить? - только и спросил Херувим, но Шаман медленно покачал головой. Они вот уже двадцать минут как никому и ни в чем не были обязаны отчитываться - как, впрочем, и Сеятели.
— Остаёшься здесь, - на ходу бросил тот быстро кивнувшему в ответ Гусару, и через минуту седьмой этаж дома два-дробь-десять в Калашном переулке был тих и непривычно пуст. Перевернутой обложкой вверх книгой оказалась Война и мир. С блокнота для эскизов смотрел тонкий женский профиль (Ромео и Испанец, переглянувшись, узнали бы Санни). Гусар огромными глотками пил минералку и шепотом матерился. Солнце садилось над Москвой.
Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах... Дима одёрнул себя, тряхнув головой. Во-первых, на дворе царило лето, а во-вторых, сейчас было не до любимой классики. Хотя закат и вправду был жарким, а Сеятелям, не зря выбравшим своей штаб-квартирой дом номер десять по Большой Садовой, его ассоциации определённо понравились бы.
Впрочем, меньше всего его волновало, что там понравилось бы Сеятелям.
— Твои пророчества сбываются с необыкновенной точностью, - пробормотал Испанец, выворачивая руль и стремясь не потерять из вида машину Шамана, - ну просто сивилла в Дельфах.
— Ещё скажи: я накаркал, - скривился Ромео.
Испанец промолчал - и Дима тоже не стал вставлять ни слова. Не было ни пророчества, ни сглаза - они все просто угадали, хорошо зная, с кем имеют дело - догадкой крепче знания.
На Патриарших было людно - несмотря на будний день и поздний час. Шаман, махнув рукой, пригласил их следовать за собой; он был подтянут и сосредоточен, словно там, в своей голове, вёл с кем-то сложный и выматывающий диалог. Он внезапно напомнил Диме туго сжатую пружину, готовую выстрелить при первом же прикосновении. Они пошли за ним, молчаливые и столь же сосредоточенные, будто заранее знавшие, в какую сторону двигаться, да Дима и сам, кажется, знал - оттуда, из сине-зелёной глубины аллей, волной накатывало колючее электричество, бьющее по вискам. В некой точке пространства концентрировалось так много сеятельской энергии, что начинала болеть голова - раньше он никогда не сталкивался с такой мощной передозировкой.
— Дыши, - уронил внезапно оказавшийся рядом Шаман, Дима повернул голову, собираясь что-то ответить, но тот, взглянув на него с лёгкой прозрачной улыбкой, поднял руку и, надавив, провел ладонью от его шеи до затылка, будто стирая что-то. Дима послушно вдохнул глубже - и оказалось, что тупая боль внезапно откатила назад.
— Спасибо, - кивнул он, не очень понимая, есть ли, за что благодарить, но Шаман только опять улыбнулся этой еле уловимой улыбкой - и секунду спустя уже вновь шел впереди. Дима благоразумно решил, что подумает обо всём завтра - если предоставится возможность и думать вообще захочется.
А потом они просто повернули за угол - и электрическая волна девятым валом обрушилась на головы. Почти все они были там - узнавание, мгновенное и безошибочное, стежком прошило мозг. Герцогиня с бокалом в руке со скамейки оглядывала окружающих, рядом, в позе сытого кота, сидел Драматург. Азазелло, плевав на административные запреты, лениво курил, прислонясь к дереву у самой воды. Мажора Дима заметил краем глаза - тот поодаль беседовал с кем-то ещё незнакомым, высоким и русоволосым, в простых джинсах и белой футболке. Зато взгляд выловил и знакомое лицо - чуть вытянутое, красивое, надменно-спокойное лицо того, кого он пять долгих лет звал Принцем и кого теперь, уточнения ради, что ли, в этом городе именовали Чармингом.
Не было только Гения - и Артёма, которого Диме почему-то было почти боязно встретить. У него было слишком уж много вопросов.
Шаман остановился, не доходя до занятой скамейки нескольких метров, и Герцогиня подняла голову - спокойная и ничуть не удивлённая, будто ожидавшая визита. По губам сидящего рядом Драматурга скользнула улыбка, совсем Диме не понравившаяся.
— Я бы пожелал мира этому дому, - начал Шаман, обращаясь к женщине, - но здесь вы не дома. Сколькие из них, - он обвёл подбородком освещенные фонарями Патриаршие, - сегодня украдут, изменят или предадут?
Он говорил тихо - так тихо, что Герцогиня просто не могла разобрать слов, но она вдруг, оттолкнувшись от спинки, села прямо и посмотрела ему в глаза:
— То есть, сколькие из них сегодня позволят себе быть собою? Многие. Их будет гораздо больше, чем предыдущими вечерами. Потому что так - правильно, и потому что никому нам не запретить.
— Ты ошибаешься, - очень ласково отозвался Шаман, покачав головой.
— Правда, что ли? - Азазелло, видимо, обладавший достаточными полномочиями для участия в разговоре, осмотревшись по сторонам, усмехнулся, отбросил сигарету и, задержав взгляд на какой-то точке, щелкнул пальцами.
Дима не сразу понял, что короткий и тихий, опасный горловой рык, раздавшийся рядом, исходит из горла Испанца. Тот, оскалившись - белые зубы меж дрогнувших губ внезапно показались смертельно острыми - вдруг сорвался с места. Быстрый, тонкий, гибкий, как лоза, он в три шага оказался возле Азазелло, успев захватить тускло-желтую искру ладонью - и зашипеть сквозь зубы. Мойщики почти никогда не ловили семян голыми руками - это было больнее, чем выхватить из костра светящиеся рыжиной уголья.
— Нехорошо, - схватив его за запястье, тихо сообщил Азазелло. - Нехорошо мешать взрослым развлекаться.
— Иди ты, - с расстановкой, всё ещё скаля зубы, душевно ответил Испанец, пытаясь вырваться, но тот держал крепко.
— Уточни, куда, - попросил Азазелло, а потом поднял вторую руку, снова сжимая пальцы в горсти, но Испанец успел накрыть ладонью чужой кулак ещё до того, как раздался щелчок. - Ты по-русски, я смотрю, совсем не понимаешь? - он говорил тихо, так тихо, что слышал один Испанец, и наклонившись так близко, что его лицо плыло перед глазами.
— А ты, тварь, по-русски говоришь? - изумился тот, пытаясь одновременно не дать Азазелло вырвать руку - и освободить собственную.
— Да что ты церемонишься, - послышался знакомый, слегка растягивающий гласные голос, и Дима заметил подошедшего ближе Чарминга, с брезгливым любопытством изучавшего Испанца и их схватку с Азазелло. - Кого?
— Да кого выберешь, - оскалился сотоварищ, продолжая смотреть в глаза Испанцу. Тот сжал челюсти с такой силой, что Дима готов был поклясться, что слышал скрип зубов. Черт побери, подумалось ему, Принц, гребаный Принц, это ты - и обернись же уже! Но Чарминг больше ни на кого не смотрел, только, кивнув Азазелло, улыбнулся ядовито и многообещающе.
— Не стоит, мальчик, - вдруг очень тихо произнёс Шаман.
Тот окинул его насмешливо-презрительным ответным взглядом - так, презирая не тех, может ошибаться только юность.
— Что так?
— Просто не стоит, - наставительно пояснил Шаман, поворачиваясь к Герцогине. - Останови его - или это придётся сделать мне. Сегодня вы и без того переполнили чашу; ты ведь понимаешь: вы ещё можете уйти, пока не стало поздно.
— Мы сами решим, когда наступит это поздно, - словно неразумному ребёнку ответил ему Драматург. Испанец снова дернулся, пытаясь высвободиться, но хватка пальцев Азазелло на его запястье была стальной. Чарминг, улыбнувшись, нашел кого-то глазами в конце аллеи.
— Почему люди ничего не замечают? - шепнул Дима.
— Потому что Хомячина мастер по отводу глаз, - сквозь зубы процедил Ромео, методично сжимая и разжимая кулаки. Дима посмотрел на того незнакомого, в джинсах и футболке, что всё ещё стоял поодаль, опустив руки в карманы, и со спокойным равнодушием смотрел по сторонам. - Людям всё равно. Людям вообще по большей части плевать на всех и вся, когда он поблизости.
— Останови, - покачав головой, в последний раз попросил Шаман - в его голосе послышалась почти жалобная, предупредительная интонация, но ни Драматург, ни Герцогиня, к которой он обращался, не ответили ни слова, и тогда он шагнул вперёд. Дима в очередной раз не заметил, как он преодолел расстояние - словно системы мер для него вообще не существовало - и за плечо развернул Чарминга к себе. Любой другой, возможно, и отступил бы - сразу, не ожидая продолжения - но Дима хорошо помнил Принца, помня так же, как тот любил себя и не любил давать задний ход. Не случилось этого и сейчас. Чарминг внезапно, угрем выскользнув из-под чужой руки, перехватил Шамана за запястье - и ушел в сторону, выворачивая тому руку. На секунду Диме показалось, что разверзлись небеса и раскололась земная твердь - привиделось, что Шаман с заломленной рукой падает на колени, шипя сквозь зубы, а Чарминг стоит над ним, улыбающийся ядовито и довольно. Дима, похолодев изнутри, сморгнул, уже собираясь кинуться вперёд - и картинка вдруг стала совершенно иной. Шаману как-то удалось освободить руку, быстрым, неуловимым движением перехватить обе чужие и скрутить их за спиной Чарминга. Тот поморщился от боли, стараясь сильнее прогнуться в пояснице. Шаман, стоящий за его спиной, слегка повернул голову и произнёс тихо и серьезно:
— Тебе до меня пока не допрыгнуть, мальчик, не играй в эти игры. Спички детям не игрушка.
Сойдя с места, к ним шагнул Мажор - и Дима против воли тоже сделал шаг, когда ему на плечо вдруг опустилась чья-то рука. Он резко обернулся, успев заметить ошарашенный взгляд Ромео. За его спиной стоял Артём. Безобидный и жалостливый Артём, смешной парнишка, отлично игравший шутов и лубочных злодеев, друг всех бродячих собак и птиц с перебитыми крыльями. Московский Мойщик Муха, вдруг взявший и ушедший вот к ним.
— Не надо, - почти шепотом попросил Артём, - не вмешивайся.
Он практически не изменился. Даже Москва с её умением видоизменять не убрала ни этой нелепой прически, ни привычки заправлять футболку за ремень брюк, ни улыбки - знакомой, щемяще-жутковатой.
— Тебе какое дело? - почему-то тоже шепотом откликнулся Дима, и тот просто пожал плечами, отводя глаза. Захотелось схватить его за эти самые плечи, а лучше за шкирку, как нашкодившего котёнка, встряхнуть с силой и спросить: какого черта?! ты что натворил вообще?! ты как здесь оказался?! зря Ундина с нами маялась, что ли?! чтобы пять лет - коту и Гению под хвост?!
Но Дима ничего не успел спросить, потому что, если верить приметам, некто появляется именно тогда, когда его поминают - и примета подтвердилась в очередной раз. Он появился будто из ниоткуда, вставая между напряженным, закаменевшим Херувимом, непривычно хмурым и ко всему готовым, и подошедшим ближе Мажором. Гений - всё в том же черном, всё такой же уверенно-спокойный.
— Прекратить.
Слово было тяжелым, придавившим сверху, как бетонная плита. Шаман, повернул голову, взглянул на него почти безмятежно, продолжая заламывать Чармингу руки.
— Надеюсь, ты не мне?
— Отпусти.
— Только после, - и Шаман кивнул на Азазелло и Испанца, продолжавших безысходно удерживать друг друга. - Испанец.
— Эта сволочь первая, - упрямо процедил тот сквозь зубы. Гений еле заметно поморщился.
— Азазелло, сделай нашим друзьям приятное.
— Это я всегда с удовольствием, - растянув губы в усмешке, отозвался тот, резко отпуская запястье Испанца. Тот так же резко, будто всё это время держал ладонь над огнём, разжал пальцы и отступил на шаг - с той презрительной опаской, с какой отступают от непонятных, но пренеприятных тварей божьих.
— Ничего не хочешь мне объяснить? - поинтересовался Шаман, потирая ладони.
— А ты? - на долю секунды вопросительно выгнул бровь Гений.
— Охотно. Мы убирали излишки, коих здесь было предостаточно.
— А мы собирались выполнять свою работу.
— О чем мы будем говорить не здесь, не сейчас и, поверь, не наедине, - вдруг тихо пообещал Шаман, глядя ему прямо в глаза.
— Я привык объяснять глупым людям очевидные вещи, - пожал плечами Гений. - Объясню в сотый раз. Не стоит пугать меня Центром.
— Я не пугаю, - одними губами ответил тот. - Я никогда не пугаю, только предупреждаю, - и, сойдя с места, прошел мимо Гения, больше на того не взглянув. - На сегодня, надеюсь, всё. Идите по домам, - добавил он, встретившись глазами с Херувимом, и исчез за деревьями первым - будто слился с сине-черными тенями. Когда Дима обернулся, он не заметил и Гения тоже. Азазелло, сплюнув на землю, поморщился.
— Никакого с вами удовольствия от работы, святоши.
— О, бога ради, заткнись, - покачал головой Испанец.
— Заткни меня, - небрежно предложил Азазелло, после чего, кивнув Мажору, шагнул на аллею. К ним, уходящим, тут же присоединился Чарминг, до сих пор потиравший, морщась, запястья.
— Артём, тебя долго ждать? - он так и не посмотрел на Диму, ни раза, ни одного, черт возьми, раза. Артём, стоявший рядом, быстро кивнул и бросил на Диму последний, какой-то действительно прощальный взгляд:
— Пора. Я пойду.
— Слушай...
Но сказать вдруг оказалось нечего. Совершенно. Артём улыбнулся ещё раз - и прошел мимо растерянного Димы вслед за уходившими. Всё, что оставалось, это проводить его взглядом - сутулую спину в застиранной черной футболке.
— Жаль, что всё заканчивается так скучно при таком весёлом начале, - посетовал Драматург, поднимаясь на ноги и оборачиваясь к Герцогине. - Могу подвезти, моя прекрасная.
— Справлюсь сама, - усмехнулась она, подавая ему руку, которую он на прощание поцеловал.
— Можешь подбросить меня, - флегматично бросил тот, кого Ромео назвал Хомячиной. На грызуна он, кстати, был не похож совершенно - если только на очень подтянутого грызуна на барбитуратах.
— Что не столь приятно, но чего ни сделаешь ради дружбы, - развёл руками Драматург.
— Расходимся, - тихо произнёс Отшельник.
— На сегодня концерт окончен, - вторил ему Ромео. Он никак не мог прекратить сверлить взглядом удаляющиеся спины Сеятелей. - Приду домой - напьюсь, как свинья. Как Азазелло.
— И получишь завтра выговор с занесением, - кивнул Отшельник. - Всё, Шаман сказал: по домам, - и развернулся первым. Дима, идя между Херувимом и Ромео, обернулся. Герцогиня, закинув ногу на ногу, продолжала сидеть на той же скамейке, прокручивая в пальцах пластиковый бокал, на дне которого золотом плескалось вино. В какую-то секунду, уже сворачивая к дороге, он обернулся снова - и тогда ему показалось, что рядом с ней вторым голубоватым пятном мелькнула чья-то светлая рубашка, но могло и примерещиться - а ещё она могла ждать там кого угодно, и мысль эта Диме неожиданно не понравилась. Вдруг оказалось, что с Патриарших они вышли втроем - ни Отшельника, ни Испанца, и Ромео, тяжело вздохнув, сообщил:
— По крайней мере, хоть на метро ещё успеваем.
Дима бездумно кивнул. Он был совершенно уверен, что спать сегодня в любом случае не будет - лицо Чарминга, улыбки Артёма, силуэт женщины на скамейке, сменяя друг друга, плыли перед глазами.
— Ромео. Слушай. Предлагаю рискнуть выговором.
— О, как публично, - она, демонстративно подвинувшись, уступила ему место рядом с собой. Её рука лежала на спинке скамейки, пальцы лениво отбивали какой-то ритм - будто нажимали на клавиши фортепиано. Отшельник, сев рядом, уперся локтями в колени и наклонил голову. - Не боишься?
— Чего?
— Что заметят товарищи, - вкрадчиво сообщила она, смеясь глазами, - и подвергнут строгому и безжалостному общественному суду и порицанию. Впрочем, - голос её внезапно стал жестче и суше, она подалась вперёд, снова выпрямляя спину, - вижу, к шуткам ты не расположен.
— У меня есть причина, правда?
— Не вижу ни одной, - её изменчивый голос снизошел до шепота, лицо с широко раскрытыми, темными - бездны - глазами вдруг оказалось слишком близко - и она, пальцами взяв его за подбородок, заставила повернуться к себя. - Потому что, несмотря ни на что, ты остался, а не ушел.
Он был благодарен ей за одно - она избавила его от необходимости оправдываться и признавать за собой очередную капитуляцию. Избавила тут же - губами, властно и чувственно прижавшимися к его губам, долго и жадно.
— Следующие полчаса, право слово, молчи, - произнесла она, отстраняясь и кончиками пальцев стирая с его губ винный восковой след. Он мог только кивнуть, усмехнувшись тонко и горьковато. Бездна уже давно смотрела в него - не он в неё.
Он узнал и понял ещё до того, как кто-то встал рядом, опуская руки на барную стойку.
— Что пьешь? - поинтересовался знакомый, глуховато-низкий, глубокий голос, и чужая рука бесцеремонно перехватила его бокал. Гений поднёс бокал к лицу, вдохнул горчащий дымный дух. - То же, - бросил он бармену, поворачиваясь обратно и возвращая выпивку. Шаман бездумно повертел бокал в руках, закручивая вискарный водоворот; кубики льда тихо бились о стеклянный стенки - будто откуда-то слышался серебристый колокольный перезвон.
— Что ты здесь делаешь?
— Отвечать вопросом на вопрос - моветон.
— Освоил толковый словарь иностранных слов?
Гений, вздохнув, получил от бармена свою порцию и взглянул на переливчатую поверхность так, словно хотел считать оттуда будущее - или хотя бы правильный ответ на один из тех вопросов, что, не прозвучав вслух, всё-таки прозвучали между фразами.
— Ты ведь понимаешь, - прищурившись и глядя перед собой, на зеркальную стену за батареей бутылок, начал он, - что, выбирая между тем, чего хотят мои люди, и твоим комфортом, я всегда буду выбирать первое? Ты делал бы то же самое.
Шаман, снова прокрутив запястье, в последний раз прослушал льдистую симфонию и одним глотком опрокинул виски в горло. Молчание было недолгим - и, кажется, почти не тягостным.
— Не знаю, - наконец ответил он. - В том-то и дело. Я как раз не знаю. И после такого ответа, если по-хорошему, мне нужно мчаться в Центр и писать заявление на самоотвод по причине несоответствия занимаемой должности.
Гений, повернув голову, всё-таки заглянул ему в лицо. Профиль Шамана в рыжем и густом, перетекающим во все оттенки жженого сахара свете казался особенно острым и совсем юным - двадцатилетним, таким, каким Гений его никогда не знал и не мог помнить. Он щелкнул пальцами, снова подзывая бармена, и Шаман рефлекторно, на голом инстинкте отреагировал на щелчок, подбираясь. И тут же тонко и узко усмехнулся - себе и над собою.
— Нам нужна эта сдвинутая граница, - прищур у Гения был всё тот же. - Нужна - и мы её получим.
— Я бы сказал: только через мой труп, но лучше скажу так: нет, пока этот город мой.
— Мимо тебя Чарминг, что ли, пробежал? - скосил глаза Гений.
— Этот город - мой, - тихо и очень внушительно повторил Шаман, и ни в тоне, ни в самих словах не было ничего от властности или самодовольства; он имел в виду что-то, чего никогда не поняли бы окружающие, но отлично понял Гений. - А, значит, всё равно через мой труп. Видишь.
— Нам придётся договариваться, - Гений, кивнув бармену, повторившему обе порции, снова посмотрел на собеседника. - Просто нет выхода. Неужели мы с тобой - не договоримся?
— Мы с тобой? - эхом откликнулся Шаман, глядя на него с какой-то нечитаемой, блуждающей улыбкой на губах. - Не уверен. Не знаю. Возможно. Хотелось бы.
Гений, усмехнувшись, подвинул ему второй бокал - и Шаман принял. Им было странно удобно молчать вдвоем - как людям привыкшим.
— Слушай, - вдруг с интересом начал Гений, - а что там не поделили ваш Испанец с моим Азазелло?
— Сам не знаю, - удивленно взглянул на него Шаман, - у тебя хотел спросить. Неадекватная у них какая-то реакция, - поделился наблюдением он. - Да, а этот твой парнишка, Чарминг. Он, скажи, пожалуйста, серьёзно сегодня собирался меня остановить? Нет, правда?
— Помнишь же, чем заведует, - вздохнул Гений. - Да к тому же - молодо-зелено. Хотя надо бы, конечно, сунуть ему почитать Крылова. Про слона и Моську, например, - и приподнял бокал. Два стеклянных края столкнулись с тихим звоном, будто бы обещающим: мы договоримся. Мы не имеем права не.
***
Он всё знал: что есть декларации и запреты, что молчание - их закон, что они играют по её правилам и что когда-нибудь это кончится бесславно и странно-страшно, так, что лучше бы было вообще не начинать. Знал, что становиться умнее поздно, что уезжать нужно сразу, что первым лучше не звонить. Знал, что это тартарары, падение в которые он пока держит под контролем, но «пока» здесь - ключевое. Он вообще очень много знал, этот курирующий целую группу слишком взрослый мальчик с серьезными светлыми глазами. Не знал только одного - как она, пока он спит, медленно и невесомо перебирает пальцами его волосы - и смотрит, склонившись над его лицом, долго-долго, и смотрит, и смотрит, и смотрит.
_______________________________________
Продолжаем странные вбросы реальных деталей атмосферы ради:
1) Эту фотографию я держала в голове, представляя Герцогиню;
2) Вот здесь тем майским вечером мог встретить её Отшельник;
2) Девицы из гнездовья узнали на Испанце, предположим, вот этот аромат.
@темы:
Ориджиналы,
Графоманство,
Гет,
Мойщики мира,
Слэш
-
-
11.08.2013 в 12:58Будет под окнами впаривать Ане про "роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет"?
Я знала, знала, что ты оценишь!
Я не могу не ржать над его прозвищем. У всех все такое пафосное и литературно-возвышенное и тут внезапно ХОМЯК. Човаще.
То есть, я тупо забыла Испанца *неописуемый фейспалмище*
*ржет* И, главное, Шаман с Гением так о них говорили, я вообще думала, в следующей сцене, по логике, они будут.
Но с ними так хорошо вяжется вот эта красивая натянутая струнка полу-ангста, что нельзя было не.
Но у них же все будет хорошо? Скажи, что у них все будет хорошо! *заглядывает в глаза шрековским котиком*
А нашамаааша бууудет? Или у дарта вейдера нет первой леди? *ржет*
Ооо, вот да) Тоже хотела про нее спросить)
-
-
11.08.2013 в 13:12Расскажет, как впаривал это кое-кому до, и эта кое-кто тогда и окрестила его, только-только начинающего Мойщика *смирк*.
У всех все такое пафосное и литературно-возвышенное и тут внезапно ХОМЯК. Човаще.
Бгг, ну да, тебе Катрусь уже рассказывала, как мы: «Нет, он СЕРЬЕЗНО будет Хомяком?» - и решительное: «Да!». Ну, чего ж, придется толкать речуху про прошлую плохую форму и ЩЕКИ *гогочет*.
И, главное, Шаман с Гением так о них говорили, я вообще думала, в следующей сцене, по логике, они будут.
И я, как настоящий
садиставторище закончила на самом интересномНо у них же все будет хорошо? Скажи, что у них все будет хорошо!
Я постарррраяюсь).
Ооо, вот да) Тоже хотела про нее спросить)
Будет, как только я придумаю ей имя, бгг. Объявляю конкурс, бтв!
-
-
11.08.2013 в 14:26Ыыыыы)))
Ну, чего ж, придется толкать речуху про прошлую плохую форму и ЩЕКИ *гогочет*.
Хочу-хочу сюжетец с Хомяком! *скачет*
Я постарррраяюсь)
Постарайся!))) Щас я тебя вдохновлять буду)
-
-
11.08.2013 в 14:31читать дальше
-
-
11.08.2013 в 16:04-
-
11.08.2013 в 17:22С ним же вот даже сюжеты не придумываются: я его как ни представлю - он всё время просто созерцательно сидит на скамеечке и флегматично смотрит на мир, весь такой внезапно 4Э в белой футболке, в очках и с сигаретой *ржет*.
О БОЖЕ КАПСЫ.
Ооооо.
Оооооооо.
Ащщщщщщ.
Простите. Неадекватна. Пойду выйду в окно. Нет, ещё посмотрю и пойду.
Ох, ЛЮДМИЛА, что же вы делаете, прекратите. Игорь, вы тоже в прекрасном ахуе? И Я. Ооооо. Ооооо. Так, извините.
cecilia tallis, ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ЖЕСТЬ *шиппер покачивается на невидимых волнах*.
-
-
11.08.2013 в 17:47*ржет и фейспалмит* Да действительно, что с него еще возьмешь. Ну хотя бы предысторию про прозвище я получу, я так поняла))
Простите. Неадекватна. Пойду выйду в окно. Нет, ещё посмотрю и пойду.
Найди лучше время глядануть запись. Там есть совершенно эпичные крупные планы))) И страшные как пиздец Вурмы.
Да и ту самую сцену нужно все-таки смотреть, там все такое прямо уф))
-
-
11.08.2013 в 19:39Она б еще руку по локоть в рот засунула. ПраститеИ Сиииис, зачем ты представляешь Ивона, читая про Азазелло? Азазелло же не стопроцентный Ивон *ржет* Если бы я представляла реального ИванИваныча, читая про Ромео, у меня бы случился коллапс мозга =))
И эээй, Медея знач некоронованная королева, а жена Гения работает в диспетчерской? =)))
-
-
11.08.2013 в 21:23А ещё он должен быть, как бы это сказать, самым мирным из Сеятелей, что ли (более мирный только Тёма, чего ж) - не знаю, тусить там с Мойщиками даже периодически). Только вот Ромео его, кажется, не любит, но будем считать, что Ромео в принципе не любит всех Сеятелей как вид
Найди лучше время глядануть запись.
В группе ТРВ она есть, я так понимаю? *жадно*
Katrusia, и не говори. Что творят эти люди на сцене, о, что они иногда творят. Мне очень понравилось Линцовское: «Не думаю, что Виктюк это ставил» *ржет*.
Азазелло же не стопроцентный Ивон
Я бы даже сказала: практически и не. Они вообще все довольно сильно оторваны от прототипов; прототипы работают лишь визуально).
Медея знач некоронованная королева, а жена Гения работает в диспетчерской? =)))
Что мешает Сеятелям звать жену Гения так же?
-
-
11.08.2013 в 21:52И надо им какого-нибудь парня туда.
*напряженно думает, кого, черт возьми, тут еще нет*
А ещё он должен быть, как бы это сказать, самым мирным из Сеятелей, что ли (более мирный только Тёма, чего ж) - не знаю, тусить там с Мойщиками
А мне показалось, он как раз должен быть крайне отрицательным. С такой-то специализацией!)) Открыто не выкаблучивается, как остальные Сеятели, но внутри та еще сволочь)))
В группе ТРВ она есть, я так понимаю? *жадно*
Огаааа) И Арлекин там же. Я вот пролистала его и вспомнила, что мы так и не разгадали мировую загадку - почему Коломбину играют две актрисы.
Кстати, про КиЛ. Погорелова там очень на волне была явно. Сегодня пролистывала опять, заметила дорожки от слез у нее в сцене разговора с Луизой.
-
-
11.08.2013 в 22:03*напряженно думает, кого, черт возьми, тут еще нет*
Ну, вообще я подумала про прелестного нового саломеевского мальчика - того, что вместо Скляренко теперь. Катрусь вон должна одобрить, бгг).
Открыто не выкаблучивается, как остальные Сеятели, но внутри та еще сволочь)))
А, ну да, я помню, ты вообще подозреваешь в прототипе темную сторону с печеньками и сексуальный терроризм
Я вот пролистала его и вспомнила, что мы так и не разгадали мировую загадку - почему Коломбину играют две актрисы.
Нет, надо определённо посмотреть, а то я сейчас очень долго вспоминала, что их и правда две *рукалицо*.
Ащ, прекрасная Погорелова *сидит и любит*.
-
-
12.08.2013 в 00:32Ну ок. Я не в курсе, но раз Катрусь одобряет!)))
А, ну да, я помню, ты вообще подозреваешь в прототипе темную сторону с печеньками и сексуальный терроризм
Да лять, ты вспомни их с Солнышком на служебке!
*потрясает клюкой* Молодежь!
-
-
12.08.2013 в 00:37... И тут я первым делом подумала: когда Хомяк успел увести Солнышко у Артиста Гулички?! *гогочет и лицоладонит*
-
-
12.08.2013 в 00:50-
-
12.08.2013 в 18:00И я хочу Матто! В диспетчерскую к Мойщикам, я имею в виду. Но вряд ли ты что-то сможешь о ней написать, ни разу не видя, т.ч согласна на мальчика с крутым голосом.
Сис переплюется вся =))А не! Веник! Там должен быть Веник!И у меня еще пара мыслей. А, бла, Аверин по телику.
Ну тогда с него и начну. Собирала я ягодки сегодня и вспомнила про безалкогольного Аверина. И подумала, что должны быть еще бывшие Мойщики, которые не ушли в Сеятели, а просто плюнули на этот геморрой, или вот зазвездились, или вдарились в зарабатывание денег
и теперь из каждого утюгаи перестали видетьИ еще вопрос: а в Мойщики как-то посвящают или нет? Я про Аню задумалась и поняла, что Сеятели на нее в данный момент действуют, а потом она станет Мойщиком и они действовать на нее перестанут, так ведь? Что-то же должно произойти между этими ее двумя состояниями, чтобы и реакция на Сеятелей поменялась.
-
-
12.08.2013 в 18:07Чтоб Хомяку не обидно было?А, бла, Аверин по телику.
Перебил все мысли? *ржет*
И подумала, что должны быть еще бывшие Мойщики, которые не ушли в Сеятели, а просто плюнули на этот геморрой
О, а они будут! Вы ж мой ментальный соавтор *танцует Джорджа*. И что самое главное - Аверин вполне вписывается в концепт человека с, простите, замыленным третьим глазом *рукалицо*.
Что-то же должно произойти между этими ее двумя состояниями, чтобы и реакция на Сеятелей поменялась.
Вот ты куда обоснуестее меня. Блин, что-то я об этом даже не подумала. У меня как-то всё очень просто было в голове - пришла, оформилась, получила, не знаю, пропуск, стала МОЛОДЕЦ. А сейчас я ещё подумала, что они же все учились быть Мойщиками. То есть не так чтобы плюнул, потёр, стало чисто. Так что, наверное, она у них первое время будет в статусе стажера, станут её учить, а потом... вот потом - да, должно быть какое-то посвящение в теории. Надо будет
выпить текилыи придумать).-
-
12.08.2013 в 18:19А, точно, совсем я запуталась. Веник, канеш, ни разу не Сеятель *вздыхаед* Лан, давай мальчика с голосом. Будет этим голосом секс там по тлф устраивать =))
И что самое главное - Аверин вполне вписывается в концепт человека с, простите, замыленным третьим глазом *рукалицо*.
Воооот. Я как после последнего спектакля бычу на него за подлизывание публики, так вот и посещают меня подобные мысли.
И мрмрмрмр, рада, что тебе понравилась идея *танцуед*
Вот ты куда обоснуестее меня
Ну неее. Просто ты у нас о главном думаешь, а мы же все написанное тобой по сто раз перечитываем, в голове прокручиваем, вот и лезет... И меня уже заранее прет, Малышка-стажерка. Уже вижу, как они там все с ней носиться будут, холить и лелеять, жизни учить, ыыыыы =))
-
-
12.08.2013 в 18:23МОЙЩИКАМ
Я как после последнего спектакля бычу на него за подлизывание публики, так вот и посещают меня подобные мысли.
Так и вижу, как он в какой-нибудь день по старой памяти приходит в Калашный. Весь такой вальяжный. Со своим «А потом мне надоел этот альтруизм». О ДА. Идея реально шикарная.
Просто ты у нас о главном думаешь
... раз уж ты о главном пишешь, точно
Малышка-стажерка. Уже вижу, как они там все с ней носиться будут, холить и лелеять, жизни учить, ыыыыы
Вот да-да-да! Отшельник строго указывать, Ромео пылко защищать, Гусар втихаря таскать чупа-чупсы, Испанец возить с собой по рейдам, Шаман учить, ащщщщ! Волны белой авторской зависти Малышке)).
-
-
12.08.2013 в 18:42*ржет*
Хочется скоммуниздить имя у Птицы Сирина, бгг).
Т.е сокращенно Птица или Сирин? Сирин как-то муахахаха
Просто ты у нас о главном думаешь ... раз уж ты о главном пишешь, точно
*опять ржет*
Волны белой авторской зависти Малышке)).
Да я УЖЕ завидую =))) И лааан, даже Отшельник не сможет быть с ней строг и зануден, как обычно =))
И слуш, я не могу! Это жрет мой моск. Мама ща смотрит сериал ( о да, на этой неделе я буду много писать о русских сериала =)), в котором этот чувак, который, как мне кажется, был тогда на служопке. И то мне кажется, что это он, то кажется, что не он, грррр Он или не он?
-
-
12.08.2013 в 18:46Ну пусть он где-нибудь будет! Мимими! Хоть чьим-нибудь соседом.
-
-
12.08.2013 в 18:48Херувимовским, чьим же еще? =)) Я вот тоже как про него вспомнила, захотела =)
-
-
12.08.2013 в 18:58Зато звучит! И Ромео будет, по чему прохаживаться - всё ради нашего шоколадного мальчика
И лааан, даже Отшельник не сможет быть с ней строг и зануден, как обычно =))
Ну, немножечко-то зануден). И СЕРЬЕЗЕН. ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗЕН.
А
на переменахв перерывах будет водить её в Шоколадницу и кормить блинчиками.И неееет, Джордж, это не он, увы(. Хотя сходство есть, это да.
Lin the duck, Ну пусть он где-нибудь будет! Мимими! Хоть чьим-нибудь соседом.
Правильно, херувимовским! И тоже каким-нибудь видящим, решившим просто не связываться со всякими там организациями. Будет серьезным аспирантом-физиком, бгг).
-
-
12.08.2013 в 19:09Ахахахахаха
Ну, немножечко-то зануден).
Ну немножко то - это ясно. Без занудства вообще Отшельник не Отшельник =))
А на переменах в перерывах будет водить её в Шоколадницу и кормить блинчиками.
Awwwww
И неееет, Джордж, это не он, увы(. Хотя сходство есть, это да.
Блин, но меня он в движухе смущает. Ну ладно, ты меня успокоила =))
И тоже каким-нибудь видящим, решившим просто не связываться со всякими там организациями. Будет серьезным аспирантом-физиком, бгг).
Вот ты его ща к Аверину прировняла.Веник не может быть равнодушным!! =))-
-
12.08.2013 в 19:20Простите, сенова минутка эмоции: И Я НЕ ПОНИМАЮ, КАК РЕАЛЬНЫЙ ПРОТОТИП СОВМЕЩАЕТ ЭТО С ТАКИМИ ЛАСКОВЫМИ ВЗГЛЯДАМИ, АААА. Спасибо, минутка кончилась *рукалицо*.
но меня он в движухе смущает. Ну ладно, ты меня успокоила =))
Мне просто кажется, что там строение лица другое. Тот был как-то острее, костистее. А ещё значительно рыжее).
Хотя хрен знает, конечно, но, по-моему, нет, не он.
Веник не может быть равнодушным!! =))
Он не равнодушный! Он считает, что будет приносить миру пользу иначе. Как Никола Тесла. Не знаю, перпетум мобиле там будет изобретать).
-
-
12.08.2013 в 19:24Ну лааан, одно другого не исклюает. Можно занудствовать и смотреть ласково =))
Не знаю, перпетум мобиле там будет изобретать).
*ржет* Мимимими
-
-
12.08.2013 в 19:36*ржет* Мимимими
Представь, приводит Херувим Санни ромашкового чая попить, а Веник ХМУРИТСЯ, что те звонком в дверь оторвали его от спайки контактов. Уруру!