Автор: Moura.
Название: Мойщики мира.
Жанр: Городское фэнтези.
Тип: Гет, слэш. Люди в теме могут углядеть RPF-RPS.
Рейтинг: PG-15.
Размер: Макси.
Статус: В процессе.
Примечание:
Как это с нами случилось.«С Морой, вдохновленные тем, как недавний выпускник е-бургксого театрального, ныне актер Станиславского, размахивал руками, сочинили концепцию городского фэнтези. О да, нам много не надо, кто-то помахал руками, и из нас поперло. Фонтанировали до трех ночи. Были трезвы, к слову. Что совершенно не повлияло на приход и гениальность сочиненного *ржет* Как всегда, теперь дело за малым - написать».Иллюстрации: Пока одна - авторства моего прекрасного друга Джорджа (
Katrusia) -
Ромео |
Херувим |
Малышка (Аня) |
Азазелло |
Медея.Визуализации: (
Katrusia)
Мойщики (и
Дом Моссельпрома) |
Сеятели.Посвящение: Ему же - моему другу Джорджу, с которым мы ночами пишем пьесы - сонаты для двух голосов - и фэнтези, основанное на том, как мальчик из ЕГТИ помахал руками. Обнимаю.
Глава 1.Глава 2.***
Чужой BMW, оглаженный июньским солнцем по лоснящимся смоляным бокам, притормозил на Тверском, почти сразу после поворота с Никитской. Вторник уже часа три как перевалил за полдень, и в животе предательски урчало после долгой и обстоятельной экскурсии по выделенному участку. Испанец будто бы с рук на руки передавал ему малое, дорогое сердцу дитя, родную кровинушку. В том ресторане по пятницам обычно заседает странная компания, смотри за ними, Мореход. Видишь этот бар? Там приторговывают коксом, наблюдай, Мореход. Вон тот дом, третий этаж, она его любовница, что, узнаваемое лицо, не думай об этом; Мореход, он её бьёт регулярно, не позволяй перегибать палку. С театрами разберёшься сам, но если что - зови, у меня там все знакомые, разберёмся. Дима смотрел в окно, изредка черкал что-то огрызком карандаша в растрёпанном блокноте, ставил точки на мятой карте ЦАО, ловил краем глаза, как Испанец нервно постукивает тонкими пальцами по рулю, и кивал: присмотрю, понаблюдаю, не позволю, разберусь, позову.
Серьёзно. Честное слово.
— Через час мне нужно быть на Театральной, - Испанец быстрым взглядом скользнул по циферблату часов, - люблю центр, всё рядом. Перекусим? - и, улыбнувшись, не дожидаясь ответа, распахнул дверцу со своей стороны. Дима вышел следом. Температура в салоне ему определённо нравилась больше. - Прогуляемся, - бросил тот, сверкнув белоснежными зубами, и Дима послушно пожал плечами.
Десять минут спустя он, вскинув голову, читал с вывески витиеватое La Casa Del Gaucho.
— Перекусим? - с недоверчиво-вопросительной интонацией переспросил он, почему-то сразу вспоминая комментарии Ромео. В его - всё ещё полу-студенческом - сознании молодого актёра слово «перекус» прочно ассоциировалось с фаст-фудом, но никак не с ресторанами на Тверском.
— Выдохни и не тушуйся, угощаю, - рассмеялся Испанец, оправляя манжеты свежей рубашки - он был первым и, возможно, последним на Диминой памяти человеком, возившим в багажнике две запасные сорочки и зачехленный костюм, и, потрепав его по плечу, первым вошел в стеклянные двери.
Он ударил в нос сразу - горьковатый запах жженого сахара, тонкой нотой вплетающийся в цветочную магнолиевую сладость и считываемый, как простейший шифр. Ошибиться было нельзя - в тело пространства снова вдавливалось извне нечто чужеродное. Испанец, замерев сразу за порогом, прикрыл глаза и жестом остановил любезную официантку, не успевшую раскрыть розового рта. Между его бровей залегла уже знакомая Диме, тревожная складка.
— Нет, он просто издевается, - возмущенно пробормотал он, а потом, одарив официантку внезапно совершенно голливудской, сияющей улыбкой, сообщил ей: - Нас ждут, спасибо.
Диме больше ничего не оставалось, как только, пытаясь не слишком озираться по сторонам, пройти за ним в зальную глубину. Он уже догадывался, кого они там встретят. Испанец, минуя все пустые столы, уверенным, пружинистым шагом человека, знающего, что ищет, прошел сразу в конец зала, к столику в углу. Даже сейчас, в разгар солнечного дня, он был как будто затенён - словно вокруг сгустили краски. За столиком сидели двое, и узнавание - не лиц, а рода деятельности - было быстрым и точным, как ответ на вопрос о том, сколько будет дважды два.
Первый - смутно памятное молодое лицо, скуластое и четко выточенное, будто оглаженное божественными пальцами по каждой линии, от надбровных дуг до идеального рисунка челюсти. Червленое золото с аккуратной небрежностью уложенных волос, огромные светлые глаза и ловкие пальцы, невесомо удерживающие крошечную кофейную чашку. Нарочито небрежный и нарочито элегантный - бриллиантовый московский мальчик, совершенно не похожий - и слишком похожий - на слепок с самого Испанца, будь тот - никаких сомнений - Сеятелем.
Он вдруг отвлёкся от созерцания бульвара за окном, повернул голову и встретился с Димой глазами - будто еле ощутимый удар статического электричества кольнул запястье. Парень улыбнулся в чашку, но не произнёс ни слова. Первым заговорил второй - а, вернее же, они с Испанцем заговорили одновременно:
— Я же просил не появляться здесь в это время.
— Какая неожиданная встреча.
Испанец, упершись руками в столешницу, наклонился над собеседником, но того это, похоже, ни на секунду не смутило. Он с вальяжной ленцой вожака львиной стаи откинулся на спинку кресла и прищурил опасные, слишком ласковые глаза под черными ресницами. В его лице было что-то одновременно животно красивое - и вместе с тем до забавного асимметричное, почти детски наивное, даже привлекательное. Перехваченные резинкой волосы, полу-расстегнутая рубашка, джинсы, заправленные под языки марочных кроссовок, - в нём тоже была небрежность, но не выхолощенная и нарочитая, как у первого, Зеленоглазого, а свободная, какая-то художественная - и ощутимо горчащая на языке.
Он приветливо улыбнулся Испанцу и жестом указал на свободные кресла. Тот коротко и нервно дернул плечом и повторил:
— Мы договаривались.
— У тебя монополия на это место? - вздернув светлую бровь, поинтересовался первый, отставляя пустую кофейную чашку.
— О, бога ради, - Испанец, скользнув по нему коротким равнодушным взглядом - звук, какой звук? - снова обратился ко второму, - ты получаешь какое-то особенное удовольствие от того, что портишь мне аппетит?
— Можешь начать обедать в другом месте, - опять вставил свою реплику Зеленоглазый, но она снова оказалась без ответа. - Азазелло, он меня игнорирует.
— Мойщики, - нежно протянул названный Азазелло - вот же черт, вот же черт, мелькнуло в голове у Димы, прославленный Азазелло, - вообще народ суровый и невежливый. То ли дело куртуазные мы.
Испанец недовольно скривился, но всё-таки повернулся к первому и бросил, приветственно кивнув:
— Мажор.
— Испанец, - тот, неестественно-счастливо улыбнувшись, сценичным жестом приложил к груди ладонь.
— Друга представишь? - беспечно поинтересовался Азазелло, вертя в пальцах солонку. - Всё-таки крестник Драматурга нам не чужой.
— Это пятно со своей репутации он как-нибудь смоет, - парировал он, оборачиваясь к Диме. - Знакомься, Синдбад. Благородные Сеятели - Мажор, - он кивком голову указал на светловолосого, - Азазелло, - имя будто раздробилось у него на зубах.
Мажор, будто перебрасывая улыбку из одного угла губ в другой, протянул ему узкую ладонь. Дима, сделав шаг вперёд, крепко её пожал - они бросали вызов, он принимал. Азазелло тихо, на выдохе, рассмеялся, повторяя жест. Широкая ладонь, жесткие подушечки пальцев и мазок синей краски у самого запястья; неожиданно сильное, почти болезненное пожатие.
— Итак, раз уж все мы здесь сегодня собрались, может, по кофейцу? - с каким-то хозяйским гостеприимством предложил Азазелло. Там, на самом дне этого голоса, билась очевидная насмешка. Он, всё ещё чуть щурясь, снизу вверх смотрел в глаза Испанцу, но у Димы складывалось впечатление, что они стоят вровень, лицом к лицу, и это чертовски напоминало какую-то киношную мексиканскую дуэль.
— Спасибо, как-нибудь в следующий раз, - отказался Испанец. - Мы, пожалуй, поищем другое место, дабы не нарушать вашего уединения.
— Люблю, когда ты пытаешься острить, - умиленно улыбнулся Азазелло. У Испанца дрогнули, обнажая ряд зубов, губы, но он не ответил ни слова, и тогда Азазелло повернулся к Мажору: - Раз такие дела, мы первыми пришли - нам и уступать, не правда ли? Дадим людям насладиться здешней замечательной кухней.
— Мы как раз очень спешим, - в тон ему подхватил Мажор.
— Буквально опаздываем. Приятного аппетита, - Азазелло, поднявшись и выйдя из-за стола, сделал шаг вперед, останавливаясь рядом с Испанцем. - Ловлю на слове.
— Что? - тот, всё ещё опираясь на столешницу, вскинул голову, нахмурившись.
— Про следующий раз, - елейно пояснил Азазелло, а потом вдруг, глухо щелкнув пальцами, быстрым, почти неуловимым жестом провел ладонью по его плечу. Испанец поморщился, как от зубной боли, и Диме на секунду показалось, что на чужой белопенной рубашке после этого прикосновения кляксой расплылось грязно-желтое пятно.
— Детский сад, - сквозь зубы прокомментировал тот.
— Надежда умирает последней, - улыбнулся Азазелло. - До встречи.
Мажор уже ждал его у дверей. Проходя мимо Димы, он вдруг заглянул ему в глаза - долго и почти ласково - так, что вдоль позвоночника прошла неконтролируемая ознобистая дрожь. О да, этот определённо был первоклассным Сеятелем - на мгновение забылось, что есть иммунитет, и захотелось смыть какой-то осадок с самого себя.
— Терпеть не могу, - как-то безотчетно пожаловался, глядя им вслед, Испанец, брезгливо проводя рукой по плечу - рубашку была совершенно чиста.
— Так вот он какой, - силясь разрядить обстановку, усмехнулся Дима, - северный олень.
— Вот честное слово, - с готовностью отозвался тот, садясь за свободный столик у окна, - олень!
— Чего вы с ним не поделили? Ну, в смысле, кроме того, что он Сеятель, а ты Мойщик.
— А что, так заметно, что не поделили? - отмахнувшись от меню, поинтересовался Испанец. Теперь, когда те двое ушли, из его тела будто испарилась затвердевающая напряженность, и он снова был привычным собою - рыбой в воде, уверенно-небрежным в жестах и словах, мягких улыбках и бархатных интонациях.
Дима пожал плечами:
— Ну, он пытался кинуть в тебя искрой. Даже с учетом иммунитета - мои знакомые Сеятели так не поступали.
— Ущербное чувство юмора, - прокомментировал он. - Вот понимаешь, - Испанец, подавшись вперёд, сложил на столе руки, - есть люди как люди. Есть Гений, я его уважаю. Есть Герцогиня - если познакомишься, поймёшь, что не восхищаться нельзя. Есть Драматург, он не птичка певчая, конечно, но знает своё дело и знает правила. А есть такие, как Азазелло - считающие, что они вне правил, а мир вокруг - цирк. Я в цирке жить не хочу, увольте, - он снова поморщился. - Умоляю, давай мы поговорим о чем-нибудь ещё, кроме. Он мне и так обед испортил, скотина, - и тихо добавил: - Ведь специально сюда пришел, договаривались же.
Дима больше ничего не стал спрашивать. На секунду он вдруг остро затосковал по Екатеринбургу - у них с местными Сеятелями всё было как-то проще, обезличеннее, никаких подводных камней, никаких личных претензий, никаких засеянных искр - даже с учетом пресловутого иммунитета.
***
За булгаковской дверью, выходящей на лестницу седьмого этажа дома два-дробь-десять в Калашном переулке, оказался всего один человек - и притом Диме незнакомый. Парень в растянутой майке-тельняшке и камуфляжных брюках сидел вполоборота к нему в том самом кресле и у того самого стола, где вчера восседал Драматург. Он обернулся на звук открывающейся двери и, перекинув из одного угла рта в другой чупа-чупс, живо закивал:
— Новенький?
— Синдбад, - представился Дима, подходя ближе.
— Ага-ага, в курсе, - тот быстро и энергично пожал ему руку, снова отворачиваясь к монитору компьютера - он увлеченно рубился в какую-то онлайн-стрелялку. - Гусар. Приятно познакомиться и всё такое. Как дела, вникаешь?
— Понемногу, - осторожно улыбнулся Дима, раздумывая, имеет ли он на второй день право пойти и залезть в общий холодильник, или ещё нет. - Принимал у Испанца участок.
— Лучше б кто у меня принял, - без особой печали вздохнул тот, резво отправляя в другой мир вражеского автоматчика. - Спальные районы, периферия, чернозем! Вот где кипит настоящая жизнь - шекспировские страсти и древнегреческие трагедии. Не хочешь ко мне? - снова перекладывая со стороны на сторону чупа-чупс, поинтересовался он. - А я б в Люберцы ушел, там тихо...
— Да нет, спасибо, мне пока и тут хорошо, - искренне отказался Дима, всё-таки совершив вояж за стеллажи и взяв из холодильника бутылку холодной минералки.
— Ешь, пей, не стесняйся, все свои, - скользнув по нему взглядом, успокоил Гусар, будто читая мысли. - Только эти жуткие картонные мюсли не трогай, они Отшельникова зеница ока. Хотя вряд ли их сможет разжевать кто-то кроме него. Ну едрёна вошь! - Гусар, вдруг всплеснув руками, горестно уронил их вдоль тела. На мониторе кроваво запульсировало пессимистичное Game over. - Пятый раз не могу пройти, что ты будешь делать, - пожаловался он, закладывая руки за голову и потягиваясь, - но ничего, врагу не сдаётся наш гордый Варяг, зло должно быть и будет наказано!
— А то тебе в жизни-то мало, - холодную минералку изобрели боги, Дима улыбнулся - то ли ей, то ли Гусару.
— В жизни не то, - вздохнул собеседник. - В жизни, Мореход, бытовуха. То пьяная драка, то щенка под живот пнут, то жене с соседкой изменят, то колеса шилом проколют. Хотя, - он вдруг сел прямо и как-то тонко, туманно улыбнулся в стену за монитором, - это проколотое колесо для кого-то - квинтэссенция горя, так что всё относительно. Слушай, так вкусно пьёшь, я тоже хочу, - неожиданно сообщил он и одним слитным, пружинистым движением поднялся на ноги. По пути к кухонному закутку он негромко и довольно мелодично пропел «И треснул мир напополам, дымит разлом, и льётся кровь, идёт война добра со злом».
Дима, не удержавшись, хохотнул.
— Я тоже! - вдруг громогласно послышалось с порога. - Я тоже хочу смеха и веселья! Шампанского, женщин и джазовый квинтет!
— Я вместо женщин и квинтета, - доверительно сообщил Гусар, высовывая голову из-за стеллажа.
— Фу, - вынес вердикт Ромео, подумав с пару секунд. - Что, и шампанского не будет?
— Минералки? - любезно предложил Дима, протягивая бутылку.
— Фу, - со всей глубиной отчаяния повторил тот. - Гусар, захвати мне холодного!
— Сто рублей!
— Корыстная ж ты скотина, - сообщил пустоте Ромео, падая в своё кресло и по привычке закидывая ноги на стол. - Тяжела и неказиста жизнь советского танкиста. Ага, благодарствую, - кивнул он, ловя брошенную Гусаром с пары метров бутылку Балтики. Безалкогольной, как отметил Дима. Сам Гусар, уходивший за водой, появился почему-то без неё, но зато сразу с двумя чупа-чупсами, которые тут же быстро засунул в один из многочисленных карманов.
— Бросал курить, понимаешь, - пояснил он, поймав удивлённый Димин взгляд, - жрал их коробками. Бросить - бросил, а привычка осталась.
— Зависимости, - поучительно приподнял палец Ромео, - никуда не уходят, меняется только объект.
— Глубокие знания для человека, турнутого из средней школы, - похвалил Гусар, ловко перехватывая брошенный в него степлер.
— Эйнштейн учился на тройки - и ничего так. Ну, рассказывай, как успехи, - разрешил Ромео, улегшись поперек кресла, головой на подлокотник пустого херувимовского, и Дима снова пожал плечами.
— Ничего так. Основные места запомнил. Профиль не мой, правда, я там, у нас, немного другими вещами занимался, но привыкну. Ну и да, ещё мы столкнулись с ними.
Гусар с влажным чмокающим звуком извлёк изо рта конфету. Глаза его, зелёные в золотую искру, вдруг стали серьезными и внимательными.
— С кем именно?
— Мажор и Азазелло.
— Мы с Тамарой ходим парой, блин, - пробурчал Ромео. - Два брата-акробата. И чего они?
— Да ничего. Пошли пообедать - ну, туда, где, судя по всему, Испанец обычно и обедает...
— Чтоб я так жил, - вздохнув, вставил Ромео.
— А там они. Я так понял, у Испанца с ними какой-то договор, что ли? Про места?
— Как тебе сказать, - Гусар, скорчив гримасу, поскреб подбородок. - Мы с этими ребятами не конфликтуем. У всех своя работа. Но Испанец - он, в общем, не слишком ладит с Азазелло. Как-то так изначально повелось, не помню уже, с чего; я, может, причины вообще не застал. Короче, лично им лучше не встречаться. А у Азазелло, как назло, профиль такой - на моих замкадышах особо не разгуляешься, он мужик тусовочный, у них с Испанцем одна территория. Ну, вот они и минимизируют столкновения. То есть, это Испанец пытается минимизировать - мол, ты не пьешь кофе там, где обычно его пью я, и всё такое.
— Класть Азазелло хотел на эти договора, - почти смакуя, сообщил Ромео. - Он ловит свой извращенный садистский кайф, цепляя Испанца. А тот, котеночек наш, ведётся, как восьмиклассница. Всё надеется прожечь в Азазелло дыру взглядом, да только такого, боюсь, даже напалмом не возьмёшь. Вот если б не это - цены б мужику не было, - и пояснил: - мы с ним даже зависали когда-то, пока у них с Испанцем вся эта байда не дошла до стадии Холодной войны и угрозы применения ядерного оружия. Тогда, сам понимаешь, пришлось из солидарности свернуть контакты. А было весело.
— Как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя, - проникновенно спел пустой палочке от чупа-чупса Гусар.
— Рано хороните молодость, мальчики.
Дима обернулся. На самом верху лестницы, слегка наклонившись над перилами, стояла незнакомая женщина. Высокая, очень стройная, с длинными каштановыми волосами, отливающими то ли рыжиной, то ли красным деревом, то ли и тем, и другим.
— Моя королева! - возвестил Ромео, вскидываясь сам и вскидывая в приветствии руку. Женщина, прищурившись, улыбнулась.
— Но-но, я был бы осторожнее с заявлениями, - сначала Дима увидел только знакомые берцы, с мистической неслышностью ступающие по ступенькам. Сверху, со своего кабинетного чердака, спускался Шаман. Он остановился рядом с обернувшейся к нему женщиной, и всё вдруг стало ясно и понятно - так смотреть друг на друга, оглаживая глазами и окатывая пульсирующим теплом, могли только любящие люди, и никто уже не мог бы принять гостью за просто коллегу или чужую. Шаман, стоя рядом, будто накрывал её куполом своей силы, и ладони их, лежавшие на перилах рядом, хоть и не соприкасались, - всё-таки создавали иллюзию руки в руке.
— Шеф, как можно, я не претендую, - послушно поднял руки Ромео. - Куда мне, - вздохнул он, и женщина рассмеялась - тихо, ласково и переливчато, будто где-то вдалеке раздался серебряный колокольный перезвон. Она повернулась к Шаману - и они подались друг к другу с синхронностью людей, угадывающих тени жестов и мыслей друг в друге. Прощальное соприкосновение губ было таким же невесомым, как его короткое касание её щеки - самыми кончиками пальцев.
— Пойду, - с улыбкой шепнула она, и Дима удивился, как мог услышать шепот с того конца комнаты. Шаман кивнул ей.
Женщина, спустившись по лестнице, двинулась к ним. Дима против воли втянул воздух, когда она прошла мимо - тонкий, еле уловимый цветочный запах, головокружительная жасминная нота. Она подошла к Ромео, обхватила рукой его пышноволосую голову и прижалась губами к макушке.
— Как дела? - и протянула Гусару изящную ладонь, которую тот с неожиданной галантностью, почти грациозно прижал к губам.
— Столько не сделано, столько не сделано! А сколько еще предстоит не сделать! - радостным тоном, не соответствующим словам, поделился Ромео.
— Дела идут, контора пишет. Вялотекуще, - улыбнулся Гусар.
— В общем, живём, моя королева.
— Я всё ещё здесь, - напомнил о себе Шаман, продолжавший стоять на лестнице.
— Мне нравится ваше новое имя, - вдруг произнесла женщина, поворачиваясь к Диме. У неё были неожиданно проницательные, почти сканирующие глаза - огромные, золотистые, колдовские. - Оно должно принести вам удачу. На ты - можно?
— Конечно, - кивнул Дима, касаясь нежной ладони. - Спасибо, - спохватился он, когда она уже отняла руку и развернулась.
У самого порога она обернулась через плечо - посмотрела вдаль и наверх, туда, где всё ещё стоял, провожая её, Шаман, а после - на них, улыбнулась, кивнула и исчезла как-то незаметно, будто растворилась в воздухе, ещё не успев выйти за дверь. Дима, повернув голову, отметил, что и Шамана на лестнице уже нет. Вопрос был нелепым, но он всё-таки поинтересовался:
— Кто это?
— Медея, - улыбнулся Ромео. - Только не спрашивай, сам не знаю, правда её так зовут - или наши поименовали.
— Она его жена, - вторил Гусар, поднимая глаза к потолку.
Здесь стоило начать с того, что меньше всего Дима представлял себе женатого Шамана. Но, впрочем, если решил бы представить - да, женщина рядом была бы именно такой.
— Чтоб я когда-нибудь женился так же, - мечтательно вздохнул Ромео, снова укладываясь поперёк кресла.
— Уведи, - фыркнул Гусар, извлекая из кармана чупа-чупс.
— У Шамана уведёшь, - Ромео посмотрел на него, как на убогого.
— Она Мойщица? - поинтересовался Дима.
— Неа. Но из Видящих.
— Красивая женщина, - уважительно кивнул он.
— Дело не в том даже, - вдруг прищурился Гусар. - То есть, красивая - это да, очень красивая. Но Шаман чертовски везучий вовсе не потому. Понимаешь, - он, прошелестев конфетной оберткой, поднял на глаза, - она всегда рядом, но как будто бы в стороне. Близко и далеко. Накрепко повязанные свободные люди. Как умудрились - бог знает, но я вот завидую. По-хорошему так. Так что, - он подпер щеку рукой, - она не просто красивая. Она - сильная.
— Равное к равному, - кивнул Дима.
— Во-во, - согласился Ромео. - Во-во. Говорю же: королева.
— Наша, - уточнил Гусар. - Некоронованная, - и повернул голову: - А теперь звони в диспетчерскую.
— Почему я?! - возмутился Ромео.
— Потому что я звонил позавчера, - напомнил тот, - а Херувима нет и свалить не на кого. Так что вперёд, - и Ромео с тяжким вздохом потянулся к телефону, пробормотав что-то вроде «Могли бы и поросль поэксплуатировать».
______________________________
Ресторан La Casa Del Gaucho, где обычно обедает Испанец.upd: Нет, я так не могу, треклятая Достовская этика. Утешительный апгрейд - крошечный и не вычитанный:
{read}Он прибежал в Калашный - прибежал в прямом смысле, потому что карточка на метро испарилась с бесследностью, достойной лучшего применения, а до зарплаты оставались ещё три дня - сразу после репетиции, как был - в спортивных штанах и беговых кроссовках, мокрый, как мышь. На солнце констатировались +37, в тающем асфальте можно было увязнуть по щиколотку.
— Сальто ты там, что ли, крутил? - крутясь, в свою очередь, на стуле, поинтересовался Ромео. На нём был только форменный комбинезон с отстёгнутым верхом; как всё это случилось с погодой за сутки - было решительно непонятно.
— Ага, - бодро откликнулся Дима, - его как раз и крутил, многократно.
Испанец, одобрительно вздёрнув бровь, бросил в него бутылкой минералки, усеянной каплями конденсата - она чуть не выскользнула из и без того влажной ладони, но Дима держал так крепко, как будто это - последняя жидкость на планете. Сам Испанец был непозволительно свеж и благоуханен в извечной отглаженной сорочке Cerruti, от белизны которой слепило глаза. Дима, одним глотком, чуть не вставшим в горле, отправил в себя полбутылки, уже собираясь спросить, что там у него сегодня по разнарядке, когда Испанец вдруг отложил планшет и выпрямился на стуле - так ровно, как можно только у балетного станка. В его лице появилось что-то настороженно-сосредоточенное, а Ромео внезапно почти бессознательно потянулся привести комбинезон в порядок. Куда-то в виски ударило жаром, но Дима с чистой совестью принял бы это за последствия жары, если бы Испанец не поднялся на ноги и не подошел к окну, осторожно раздвинув пальцами жалюзи. Спина его всё ещё была неестественно прямой, а между бровей залегла привычная - и радостных известий не обещающая - тревожная складка.
— Шеф, - тихо позвал он, и Дима удивлённо вскинул брови, собираясь отпустить комментарий о том, что вряд ли Шаман услышит, но, едва открыв рот, уловил над головой тихий шорох - будто там, на чердаке, сдвинулось что-то из мебели. Рот пришлось закрыть.
Десяток секунд тишины был липким и мягким, как пластилин.
— Я знаю.
Дима повернул голову. По лестнице, ведущей в кабинет, неспешно спускался Шаман - весь, не смотря на жару, в черном, геометрично и строго скроенном, похожем ни то на сценический костюм, ни то на модернизированный сюртук.
— Встаньте, дети, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг, обложитесь чесноком и возьмите крест! - негромко пропел Ромео, пальцами отбивая по подлокотнику ритм. Жар в висках определённо не был связан с одним только московским солнцепёком. Дима, встав, подошел к окну и тоже взглянул вниз. От тёмной иномарки с тонированными стёклами к подъезду шли двое - и именно их, как заметил Дима, Испанец провожал глазами до самой двери.
— А я как раз вышитое полотенце с хлебом-солью дома сегодня оставил, неприятность-то какая, - продолжил Ромео, но Шаман ответил ему лишь тенью улыбки. Испанец промолчал вовсе. - Страсть как люблю гостей.
— Они отвечают взаимностью, - Отшельник, быстро и ловко спустившись сверху, остановился у подножия лестницы. - Он один?
— Она с ним, - еле заметно поведя плечом, бросил, не оборачиваясь, Шаман, и Отшельник кивнул. Они-то друг друга прекрасно поняли, а вот Дима не понял ничего.
— Готовься, Синдбад, сейчас лицезреешь самые сливки, - пообещал Ромео, снова разваливаясь в кресле с нарочито картинной, какой-то не своей небрежностью. А потом открылась входная дверь.
Их действительно было двое - мужчина и женщина. В первую секунду Дима безотчетно подумал о том, что они с Шаманом, видно, сговорились - вошедший тоже был словно отлит из черного камня, от кроссовок, странно сочетавшихся с отглаженными брюками, до надетой под пиджак футболки. Он был выше Шамана - не намного - и шире в плечах; физическая сила, чувствовавшаяся на расстоянии, текла от него осязаемой волной, но любопытно: они, эти двое главных, казались одинаковыми, не смотря ни на что. Из-под шапки мелко вьющихся русых кудрей с прищуром, оценивающе и недобро, смотрели чайно-карие глаза. Дима вдруг осознал, что представлять не надо - он знает, кто перед ним.
В женщине, вошедшей следом и остановившейся за порогом на полшага позади, всё словно бы специально, с тонким расчётом, было в противовес - она была до смешного хрупче и ниже ростом, светловолоса и одета в струящееся белое. Только глаза, острые и насмешливые, нечитаемые темные глаза походили на глаза того, что вошел с ней вместе. У неё были осанка и уверенные жесты женщины, знающей себе цену и привыкшей не слушаться, но делать так, чтобы слушались, и тонкая улыбка, блуждающая по её губам, больше настораживала, чем располагала, хоть и была - это Дима тоже отметил рефлекторно - обаятельна.
— Мир этому дому, - в женском голосе слышалась очевидная, но какая-то незлая насмешка, - так, кажется, говорят?
— Герцогиня, - поприветствовал её Шаман, делая шаг вперёд. Их обоюдный жест был синхронным и почти неуловимым - она подняла руку, он принял её ладонь и, чуть склонившись, коснулся губами тыльной стороны. Будто это было нормальным, привычным, в порядке вещей. - Ты, - он выпрямился и посмотрел в глаза мужчине.
— Я, - просто отозвался тот низким, с глуховатой хрипотцой, голосом. В этом обмене кодами-шифрами было что-то до смешного ритуальное, слишком многозначное, Диме захотелось то ли неловко улыбнуться, то ли вопросительно посмотреть по сторонам, но он не сделал ни того, ни другого.
— Про-шу, - вдруг негромко, но четко произнёс стоявший на прежнем месте Отшельник, указывая рукой наверх, и Шаман обернулся. Его новая улыбка была улыбкой гостеприимного хозяина, безлично-тёплой улыбкой делового партнёра деловому партнёру.
— И правда. Поговорим.
Отшельник пропустил вперёд их всех - Шамана, Гения и Герцогиню - и только потом замкнул шествие. Уже под самым потолком он наклонился и прижал к губам палец, и Ромео жестом показал ему: окей, не дураки, поняли, были б дураки - не поняли. И тишина снова упала на затенённую комнату - лёгкая и какая-то, кажется, отфильтрованная.
— Я правильно понял, что это... - Дима дернул головой куда-то в сторону и вверх.
— Ах-ха, - беспечно откликнулся Ромео, а потом, опустив голову, с недоумением окинул самого себя взглядом: - Тьфу ты, черт, опять оно само, - и принялся недовольно щелкать застежками комбинезона.
— Из-за?..
— Не здесь, - бросил Испанец, всё ещё стоявший у окна.
— Сбежим в гнездо? - откликнулся Ромео. Тот кивнул. - Агентство недвижимости Аист, - пояснил он Диме, - двумя этажами ниже, мы к ним иногда ходим чай пить, они вроде как привыкли. Дружим домами. Ну, то есть как - дружим, - он встал, разминая ноги, - у них выбора не было, мы же ужас какие дружелюбные.
— Линяем, - кивнул Дима, которому почему-то с каждой минутой становилось всё жарче, - понял.
В агентстве Аист им действительно никто не удивился - будто так и надо было.
@темы:
Ориджиналы,
Графоманство,
Росчерком пера,
Гет,
Мойщики мира,
Слэш
-
-
06.08.2013 в 21:49они у вас такие все прекрасные, но болеть буду на сеятелей. как бы неизбежно
шикарная визуализация! очень завораживает!
-
-
07.08.2013 в 00:01Мооооорааааа, ты по что так мучаааешь, крупицами выдавая прекрасное?) я так ждала)
-
-
07.08.2013 в 08:51ну вообще-то да. сразу как-то ассоциация возникает с ужинов у воланда после бала. все такие охуенные и как здорово, что все мы здесь сегодня собрались
ромео - типичный бегемот, который много и периодически не по ситуации юморит
-
-
07.08.2013 в 09:36И явление Гения!
Ты, - он выпрямился и посмотрел в глаза мужчине. — Я, - просто отозвался тот низким, с глуховатой хрипотцой, голосом.
И вот это вот ыыыыыы, Мор. Просто ыыыыыы *тихо попискивает*
И мы больше не будем тебя подгонять (сказал за всех наглый Катрусь), пиши когда и как тебе хочется, и не переживай, да.
ромео - типичный бегемот, который много и периодически не по ситуации юморит
*любит Ромео*
-
-
07.08.2013 в 10:05верх какой-то педерастичный
*любит Ромео*
тут все уже любят ромео
-
-
07.08.2013 в 11:02О лорд, этот белый пиджачок! *ржет*
Но там были кроссовки! Мора, за что? Я никак не могу представить адекватное сочетание брюк и кроссовок.
*любит Ромео*
тут все уже любят ромео
-
-
07.08.2013 в 13:07причем жойд вполне мог бы что-нибудь такое напялить. но адекватным это бы не выглядело в любом случае
-
-
09.08.2013 в 12:12*автор-мимокрокодил*
В ЭТОМ-ТО И СОЛЬ!
Меньше адеквата, меньше; за красоту в гостях отвечала Герцогиня *ржет*.
fedechka_morkovkin, аррр, спасибо! Очень приятно. Актёры всё-таки иначе видят и созидают мир, так что - даа).