А вечером субботы я сидела на узком подоконнике пятого этажа, вполоборота к окну, и нервно потирала пальцы от невозможности закурить, потому что сигарета была так нужна, но нельзя. И, упершись лбом в оконную раму, то криво улыбалась – как перед плачем, на грани умалишенного счастья, то медленно вдыхала прохладный воздух. Анюта сидела на стуле напротив окна, сложив на коленях тонкие руки, и смотрела в пол. Периодически она спрашивала – слишком безразличным тоном – «Я её знаю?», «Она блондинка/брюнетка/рыжая?», «Она учится/работает/чем-то занимается?». Я что-то пыталась отвечать, но вы же знаете, как плохо у нас, Достов, с объяснениями. А потом она сказала – безапелляционно, по-прежнему глядя в пол: «У тебя это скоро пройдет» - и была так тверда, и было в этом что-то от легкого презрения и жалости.

Самым сложным было рассказать ей. Всё остальное – проще.

«У тебя это скоро пройдет».
Хотелось бы.
Не хочу.
Не знаю.