Диспозиция такова: звонит молодой человек. «Насчет квартиры по улице такой-то». А на меня как раз в начале месяца повесили квартиру для показов. Я вещаю молодому человеку, что так и так, завтра утром с ним свяжутся из офиса, менеджер или агент. Вдруг следует вопрос: «Почему у вас на ЦИАНе цена выше заявленной?» Я, мол, сейчас могу нажать на «Пожаловаться», и ваша организация потом с большим трудом разместит хоть какое-нибудь объявление. Делаю глубокий вдох, вспоминаю все возможные гифки с котятами и Ли Пейсом (преимущественно с Ли Пейсом) и терпеливо объясняю человеку, что ЦИАН - это вообще не источник информации (во-первых). Во-вторых, я сразу призналась ему, что данные по квартире у меня - недельной давности, всё могло измениться, снова иду, как пони, по кругу: уточню, завтра к 10-11 часам с вами свяжутся...

«А почему вы пытаетесь незаконно перепродать аренду моей квартиры?, - вдруг интересуется он. - Я её собственник, вообще-то». И всё. Начинается утро над Моргульской долиной. Битва Пяти Воинств. Хельмова падь. «Вы украли данные по моей квартире, фотографии, всю информацию, это махинация, квартира моя, я её недавно купил», - режет мне по живому этот якобы собственник. «Не можете вы быть хозяином, - обнаглев, парирую я, - ибо я трижды говорила с милейшей собственницей по телефону». «Вы лжете», - обрубает молодой человек, и это следующие пятнадцать минут будет главным рефреном в нашей беседе. Я ему лгу, я грязная мошенница, мои контактные данные указаны в этом объявлении, если он сейчас пойдёт в суд, хоть бы вот в ближайший Хорошевский, тот встанет на его сторону, ибо я пытаюсь нажиться на украденном информационном контенте.

Бесполезно объяснять человеку, что, во-первых, кто угодно, скотина, кто угодно из его окружения мог выдать себя за собственника и обратиться к нам. Инком не оформляет отношения с наймодателями, никаких договоров, никакой платы за рекламу; мы оформляем отношения лишь с нанимателями. Бесполезно объяснять, что ЦИАН - открытая площадка, и любой властен размещать на ней что пожелается. Бесполезно объяснять вообще что-либо, человек просто тычет мне в нос (в ухо) тем, что у меня трудовой договор с Инкомом, а, значит, лично я отвечаю за всю ту информацию, под которой размещены мой номер телефона и моё имя. Весь ужас в том, что в некоторой степени он даже прав. Я искренне, сжав в кулаке свои воображаемые стальные яйца и представляя себя Джо МакМилланом, пытаюсь объяснить ему, по какой схеме мы работаем, но нет, зачем, человек в очередной раз говорит мне, что я мошенница, путающаяся в собственных показаниях, что он будет с этим разбираться, что у него все документы на руках - и бросает трубку.

На минуту: {***} мне доводилось работать с самой психопатичной и тираничной заведующей кафедрой, боюсь, во всей Москве. Мне довелось год курировать шесть сотен студентов в другом ВУЗе, каждый десятый из которых успел поугрожать мне судом, прокуратурой и Минобром. У меня вообще уже иммунитет к угрозам, кажется. Тут меня испугали не угрозы. Тут, когда разговор прекратился, меня выбило из колеи чувство абсолютной беззащитности. При работе в ВУЗах я знала, что на моей стороне истина, нормативные акты, законы, правила, порядок, иерархия. Знала, что меня всегда может защитить организация с именем и статусом. Но в данной ситуации я этого не знаю. Тут нет ничего, что было бы на моей стороне, ибо действительно не в курсе того, что там могли замутить с этой квартирой наши менеджеры (а весь контент, на будущее, размещают менеджеры, не агенты; агенты - просто тяговые лошади, актив для показов). Я действительно не знаю, откуда у них вся информация, и действительно ли та, что представилась нам собственницей, собственница (документы проверяются уже непосредственно перед сделкой). Единственное, что я не то чтобы знаю, но чую самым своим нутром: никто тут меня не защитит.

Завтра утром, конечно, позвоню в офис, устрою им вырванные годы (с) и ледяной Люцифер, сообщив заодно, что увольняюсь, но всё равно, всё равно. «Это первый подобный случай на моей памяти», - искренне говорю я человеку, и это правда. «Не лгите, это нормальная для вас, каждодневная практика, чтобы нажиться на людях». Да кто ты такой, мразь, чтобы говорить мне подобные вещи. Кто. Ты. Мне. Такой. Я вообще не хочу иметь с этой корпорацией больше ничего общего, это не мой профиль деятельности, любовь, которой и не было, ушла.

Дорогое мироздание. Я знаю, что нужно уходить оттуда к чертям, честное слово, знаю; ты думаешь, у меня не хватило бы решимости без этого пылающего огненными литерами знака? Ты бы ещё неопалимую купину под моим окном подожгло, дорогое мироздание.