В дороге, чтобы не возить с собой Иллиеса, читаю с телефона Курсив мой Нины Берберовой. Тяжело, и тяжело не в плане языка или стиля, с этим у неё всё более чем прекрасно, сильно, мощно, - тяжело от типажа человека, лично. Она мне внутренне совершенно чужая. Но при этом - какая громада наблюдательности, памяти, самоанализа, рефлексии, откровенности; подкупает. Категоричная, решительная, очень, предельно земная (при всём своём вроде как внутреннем экзистенциализме), то есть - твёрдо стоящая на ногах, неагрессивная, но жесткая бунтарка (Фрейду понравился бы сквозящий мотив психологического бессознательного отцеубийства, Иллиесу - мотив гибели и распада уходящего XIX века). А мне же при чтении мемуарной и автобиографической прозы эгоистично очень важен элемент сродства. Пока лично роднит только её любовь и тяга к одиночеству, к полной свободе внутри него (при этом я, в отличие от неё, всё же предпочитаю «гнездо» - «крыло» меня не пугает, мне, наоборот, под него бы, - а не муравьиную кучу).