Та же глубинная разница между Достоевским и Толстым - их всеохватное интро и экстра, так любопытно и красноречиво преломляющиеся. Нравственность и мораль, т.е. изнутри и извне соответственно. Достоевский - его герои и плетение мотивов и действий - нравственное начало в человеке, внутренний закон, варьируемый в зависимости от сущностных, глубже скамого дна личности, базисных характеристик человека. Толстой - провозглашение первенства морали, то есть закона не внутреннего, но внешнего, социального. Внутренний закон - и диктат общества и его приемлемостей. Выбирая, выбираю определённо - всегда - первое. Поэтому Достоевский.

Второе: идеальная встреча - первая встреча князя Мышкина и Настасьи Филипповны. Нелепая, курьёзная, царапающая - «Ну что за идиот такой!», шуба, упавшая на пол, краска, бросившаяся ему в лицо. Абсурдная, парадоксальная, далёкая от привычного совершенства, но всё же идеальная - по контрасту встретившихся. Идеальность её в том, что один (князь) уже знал, чем станет для него эта женщина (не кем - то вопрос статуса, речь не об этом; чем - вехой), а другая ещё не знала. И в этом столкновении уже и ещё не есть что-то до боли щемящее.

Третье: Достоевский - милосерднейший и честнейший адвокат, отстаивающий то самое - впоследствии выраженное Цветаевой в «На вес золота или крови - Грех!» - право на оступ, на первоначальную, высокую греховность людскую. Не на грех внешнего - преступление по социальным законам, - на грех внутреннего - переступание через свой собственный закон, через трещины в нём. Но главное, что базис этого внутреннего закона неизменен всегда. Варьируются надстройки. И право на эти вариации Достоевский отстаивает со всей печальной искренностью чистейшего - и грешившего! (не парадокс) - человека.