Вчера я пообещала себе начать пост о спектакле этим предложением не о спектакле, а давши слово - держи, поэтому: если ещё хоть одна некультурная мерзость при мне пошуршит на любом следующем спектакле обёрткой от конфеты или начнёт говорить по мобильному, я буду подходить и убивать маникюрными ножницами, точным уколом в сердце. Уровень уважение к актёрским: энергии, времени, силе, отдаче у некоторой части зрительской аудитории до оскорбительного нулевой. Это уничтожает меня, предельно расходится с моей картиной мира. Хорошо, не нравится спектакль. Раздражают актёры. Недовоспитали родители. Но можно проявить хоть каплю уважения если не к чужому труду, то к театру как явлению. Но нет. Маникюрные ножницы. При этом большие молодцы они - без сбивки!

И сразу: мы с Джорджем, как всегда, смотрели по ощущениям два разных спектаклях, а потому предупреждаю сразу: всё ниженаписанное будет самым махровым имхо. Перво-наперво - Солдаткин. В марте будет два года его Клер - и в эти два года (о чем я ему вчера ничтоже сумняшеся и сообщила) можно наблюдать бешеную, феерическую динамику (вчера еле сдержалась - всё время хотелось сказать ему: шаманскую; мысленно била себя по губам: это бозинское слово, Мора, бозинское и Бозину!). Динамика яркая, по возрастанию. То, что я так люблю, то, что так ценно - работа над собою (работа - в принципе). О, как я вчера на служебке чертила в воздухе руками эти параболы Александру. С его Клер опадает шелуха. Уходит всё лишнее. При всём обилии страстей и безумий, Клер становится - страстно же, трогательно и безумно лаконична. Тот - так протаскивающий нас - «свой» голос, ушедшие лишние жесты, ушедшая вывернуто-чувственная томность. Клер живая, простая, сильная - Клер тёмный омут - Клер и её спрятанные на самой, самой глубине демоны. Не полновластные, как демоны её сестры, но более роковые, чем те. В самом конце щелкающие внутри неё пальцами, чтобы завершить игру и освободить их обеих - слабую Клер, ставшую сильной, сильную Соланж, ставшую слабой.

{more}