Всё-таки по неким причинам я очень люблю этот спектакль. И если в случае с Саломеей, например, могу определить, почему меня так тянет, какие жилки рвёт внутри, могу вычленить темы, то в КА это получается хуже. Джордж шепнул мне вчера, что «это спектакль о бабской глупости» - и, может быть, дело в этом (как ни странно). В том, что мы понимаем, что потеряли, лишь потеряв. В том, что все мы лишь играем роли - одну, другую, третью - и не всегда в сценарии прописаны спасительные диалоги. В том, что любовь - это удел сильных (частый мотив у Виктюка), а союз власти и творчества взаимно смертоносно-удушлив.

Мне нравится в КА и вся визуальная сторона - цвет, свет, костюмы, пластика (хореография кажется нарочитой лишь при первом просмотре, после читаешь язык тела, как текст с листа). И, разумеется, идеальная сыгранность. Точка в центре мишени, в которую Роман Григорьевич метко попадает в девяти случаях из десяти - гениальная актёрская спайка, даже когда происходят замены. Бозин-Соляных, Бозин-Неведров, Дзюба-Бозин, Карпушина-Мотырёв, Карпушина-Бозин, то, как умеет взаимодействовать блистательная Погорелова, etc. Люди, идеально совпадающие друг с другом. КА - немножко колдовское зелье в котле под плотно прикрытой крышкой. Обилие эмоций. Любовь, ревность, дружба, месть, власть, попытки бегства от себя, потеря, обретение, - в нём есть всё.

{много букв}