Все люди как люди - опускаются в горячую ванну, благоухающую пышной ландышевой пеной, чтобы расслабиться. Я же включаю модус «Маркером по кафелю», ловлю копьё и рефлексирую. Словила очередное. У всех есть свои графоманские темы, не кинки, но обязательные сюжетные составляющие. Так и у меня из одного ориджинального текста в другой кочует тема расставания (не адюльтера, не прочих бед, - его; даже когда Стокгольмский синдром или красношапочковые мотивы, - его). И не просто расставания, а - по живому, с мясом, с лоскутами кожи, расставания, когда один - обязательно уходит. И этот уход намеренный, может быть, даже подразумеваемый изначально. Не уйти даже, - бросить того, кто прирос. Корнями ушел в.

На пятом тексте, гет ли, фем ли (слэшных ориджей не пишу, но, чувствую, писала б - было б и там), начинаешь ощущать дежа вю особенно остро. Однако это не отыгрыш наличной травматической ситуации, не вопрос прошлого, идущего на новый виток. Меня никогда не бросали. Я попросту не состояла в отношениях, где кто-то мог от кого-то уйти. Это не уже случившееся, это вопрос вероятной перспективы. Я чертовски боюсь когда-нибудь в будущем брошенной стать.

Боюсь так сильно, что, наверное, если у меня когда-либо сложатся-таки отношения достаточно продолжительные и устойчивые, я попросту сойду с ума. Более того, я и его (её) сведу с ума этим своим страхом (=> появится причина разорвать отношения => бессознательно я сделаю всё, чтобы реализовать программу, ттт; но сейчас не суть). Притом: боюсь не одиночества, вернее же: не его боюсь, не последствий. Боюсь самого явления, состояния, этого конкретного быть оставленной. Потому и реализую каждый раз в тексте (спасибо, механизм сублимации). Это - тренировка. Попытка подобраться к почти нащупанному, почти испытанному цветаевскому «Оставленной быть - это втравленной быть // В грудь».