О этот прекрасный словоблудный модус выходного дня, когда хочется написать десяток постов, компенсируя рабочие дни. Итак, сейчас я покажу вам мою новую любовь в театре Мастера и уйду смотреть сериалы, пить горячее молоко и лечить перманентную профессиональную простуду. Любовь, собственно, не так уж нова, ибо ещё девятого апреля, выйдя из Театрального зала ММДМ с Саломеи, я позвонила Катрусе - и третьей новостью, которую ей сообщила, была: «Боже, там в массовке был такой мальчик, такой. Смотрела спектакль цоколем». Этот прекрасный момент, когда - в четвертый раз идя на спектакль - начинаешь смотреть, наконец, на массовку. Он потрясающе двигался, гипнотически; меня примагничивало. А позавчера был, разумеется, «Дон Жуан», - и. Да. Орхидеи, которые я несла Бозину, до Бозина так и не донесла, потому что господи-напротив-меня-на-сцене-был-Авдеев-и-как-же-он-прекрасен-и-у-него-родинки, и да: у меня по-прежнему странные кинки.

Ещё у него лицо необыкновеннейшей лепки. То, что я называю архитектурой лица, - невероятно. Его хочется ощупать кончиками пальцев, кожей, каждым рецептором изучив линии. Таких хочется лепить - в глине, гипсе или чём вы это делаете, люди творчества. А потом - у служебного выхода - эти огромные зелёные глаза. Эта - нарочный изгиб лука - линия губ. И о боже. Константин. За что.


Служебочное.