Напротив меня сидит отец. Перед нами бутылка Jameson. Наполняющая её жидкость стремительно подходит к концу. За полтора часа я узнаю, что у меня в роду были западно-белорусские купцы, поляки и латыши ("Эта горбинка на носу - она же чисто балтийская..."), что женщина, которую я несколько лет считала любовницей - пусть бывшей - своего отца, - это его лучший друг (и только). Что он дважды был женат, включая нынешний брак с моей матерью, - и дважды же в жизни любил. Но не тех, на ком был и есть женат. Что "Была у меня женщина... стюардесса-международница из Питера... шикарная женщина; вторая любовь" - и что предала, и что не выдержал, и что потом ещё дважды летал в Питер на четыре часа, потому что - потому что. Я: "Ох..." - Папа: "Ты лимончик-то жуй". Я жую.

"Папа, давай выпьем за одного очень важного мне человека. Так надо" - "Хороший человек?" - "Хороший" - "Будь ты здоров, хороший человек моей дочери!" Пауза. "Ты лимончик-то жуй". Жую я, жую...

Мы курим его West. Мы так много друг о друге знаем - уже. И мы ничего друг о друге не знаем - и восполняем расщелины пробелов.

В жизни - всегда мало. Всегда поздно. - Это краткое резюме нашего разговора.