Дочитала Лик Победы и мне просто необходимо куда-либо это излить. Проматывайте пост.
читать дальшеЧитая о битве у эшафота, я плакала. Сидела, как последняя умалишенная, и плакала, зажимая рот рукой. И сейчас всё ещё занимаюсь тем же. Можно сколь угодно говорить о читательской восприимчивости, писательском таланте, придуманных сюжетах и литературных ходах, но это не мешает безостановочно спрашивать бессмысленное и до дикости важное: зачем, зачем, ну зачемзачемзачем же… «Ты не сошел с ума, тебя никогда не пугала чужая кровь, так почему?!». То есть, бесспорно, ответы есть, ответы, конечно, есть (Такие не торгуются ни с судьбой, ни со смертью, ни с врагами, они бьются до последнего, вызывая оторопь у тех, кому не дано летать против ветра), но от того ещё больнее.
Во-вторых, всех богов и демонов ради, Вера Викторовна, я и так давно у ваших ног, но ведь это же надо уметь - и как уметь! – писать кретинов. Писать так, чтобы иногда на них даже можно было умиляться. И в этом отношении Ричард Окделл прекрасен. Нужен образчик косности и наивности одновременно, множества предрассудков и веры в светлое золотисто-розовое будущее? Сын Эгмонта Окделла к вашим услугам. Он брезгливо злится на Лаик и тех, кто заставлял сыновей Людей Чести дышать одним воздухом с «навозниками», но разве, свет мой, ты выбирал своё рождение, колыбель выбирал – ты? Ты мог родиться Колиньяром, Краклом, Манриком, а родился несчастным дураком, в чью голову вбили слишком много идеологической паутины. Нет, видит бог, у юноши бывают просветления, он начинает сомневаться в своей черно-белой картине мира, мыслить, анализировать и синтезировать, но потом всё это резко наталкивается на «твердость и незыблемость» и тащит мальчишку вниз, на дно, в человеческую подлость из лучших побуждений и – хуже прочего – в истовую веру в правильность этой подлости. Если от него ещё хоть раз прозвучит фраза о том, чтобы ничего не понимающий Эпинэ побольше молчал, и о том, что полтора года оруженосцем Алвы - несмываемое пятно позора на его репутации, я таки напишу фик с жуткими пытками.
Робер Эпинэ хотя бы понимает, в какое болото они угодили, похуже Ренквахи, от крови и грязи не отмыться ни в этой жизни, ни в следующей, Робер видит четко и судит трезво, он в состоянии понять, кто истинно прав и виноват, чья победа – гниль и труха, обманный мираж, а чья – победа по сути. Его сердце болит, и в этом он – человек. Да, Иноходец – единственный человек среди них всех. Человек в полном смысле этого слова. Я бы поговорила и о Вороне, но трудно рассуждать о человеческом в Алве. Лик Победы вообще – книга, давшая нам слишком много, неожиданно много человеческого Рокэ, но я всё ещё не рискую. Для меня в Алве по-прежнему вместо крови – стихия, а если и кровь – то Леворукого, и это верно. Быть богом и демоном одновременно – право слово, это подвластно не всем.
Если бы не моё природное человеколюбие, я бы слепила из воска кукол вуду на Дикона и Альдо, но я для того слишком гуманистична. Право слово, при всем моем многогранном и странном отношении к Катарине Ариго, меня передергивает от планов Окделла на счастье с Её Величеством – хоть мне и известно, что оного не последует, но всё-таки даже Катари я не пожелала бы Дикона. Кстати. Если от кого-либо ещё я услышу фразу о великой любви Первого маршала Талига и королевы, то взвою в голос. Катари не может без Ворона? Верю. Даже более чем. Ворон без Катари? Не заставляйте меня это произносить. Да, всё может так удачно сходиться, можно ловить моменты и фразы, можно говорить о чем угодно – но что-то во мне противится этому до дрожи. Катарина – та ещё кошка, и хватка у неё тоже – та ещё, её выдержкой можно лишь восхищаться, но нельзя удержать ветер – ни в ладонях, ни в силках, ни на острие.
Ох, черт… Не отпускает. Этим «Ваше величество, Первый маршал Талига выполнил приказ своего короля» не отпускает, черной молнией в всполохах крови не отпускает, Иноходцем, понимающим, что есть что, не отпускает. Я даже Зимний излом сегодня начать не смогу, меня трясет.