I am a little kitty, привет, ПЧелка... =)



читать дальше

Поставила будильник на одинадцать, проснулась, переставила на половину двенадцатого, уснула. Проснулась, переставила на двенадцать, опять уснула. В двенадцать пришел папа, разбудил меня, и я недоспала драгоценные три минуты=))) Потом зазвонил телефон, я, сонная, абсолютно никакая, ползу на кухню, клубочком утраиваюсь на табуретке, и прижимаюсь ухом к трубке. Не знаю, на что было похоже мое невменяемое "ал... ал-ло?..", но в ответ я услышала довольно бодрое "Доброе утро". Это была Рина, и на сегодня у нас намечался поход по магазинам, который и отнял у меня всю первую половину дня... в магазинах нас скоро начнут бояться, зато я купила всем подарки, и наконец-то успокоилась=)



Пришла домой, и папа решил наряжать ёлку, чем обычно занимаемся мы с мамой. Но хочет, пускай наряжает, мне только в радость ему помочь. И, знаете... я уже очень давно не видела своего отца таким счастливым. Сначала он долго разбирал игрушки (а их, надо сказать, у нас немало - как относительно новых, так и старых, таких, которым уже лет от десяти и до пятидесяти, а фигуркам Деда Мороза и Снегурочки вообще десятка два до века осталось), потом рассказывал, какие елочные игрушки были в его детстве, потом долго, со вкусом, все продумывая и подбирая, наряжал елку. Я даже не решалась вмешиваться, чтобы не разбить эту атмосферу его детской, совершенно искренней радости, которая светилась у него в глазах. Знаете, что я поняла? Иногда каждому из нас - независимо ни от чего - нужна сказка. Хотя бы её кусочек. =)



Annette, у тебя сегодня математика была, да?.. Я тебя целый день ругала всеми словами, кроме "дуры", на счастье=))) Сегодня в твою честь на улице даже солнце было=)... С праздником тебя...

... С Днем Рождения!

Всего тебе самого наилучшего, успехов по жизни вообще и в учебе в частности, чтобы все, тобой задуманное, исполнялось, а все желания воплощались в жизнь, а еще, я желаю тебе любви - настоящей, крепкой, всепоглощающей, что пока живет только в мечтах. И если не с этим человеком, то с другим... Одним словом, счастья тебе, I am a little kitty, мой свет... С шестнадцатилетием.

читать дальше

Открытку, самодельную, правда, лови на почте, и еще... когда бы нам с тобой пересечься, чтобы я тебя поздравила и с наступающим, и с Днем Рождения?..=)

Если заглянете сюда - не пожалеете. Сегодня что, всемирный День Смеха, что мне так везет на изумительные перлы?.. Ох, судьба-насмешница решила-таки меня повеселить и вывести из состояния хандры.

Почитайте первым делом сборник "Люциус Малфой был наполовину французом, наполовину - вэйлой". Лично я читаю, и хихикаю, читаю, и хихикаю.. смеяться в голос нельзя, все спят. *ушла хохотать в кулачок*



*Фраза дня: "Драко знал что Крэбб и Гойл ждут мальчика".



Избранное *в моменты прочтения данных перлов я вставала из-за стола, уходила в угол комнаты и долго истерически ржала, закрывая рот ладонью* (комментарии в звездочках - не мои, курсивом - мои)

Итак:

"-Гарри, Гарри, ну давай же! - взмолилась Гермиона.

-Ради бога, я больше не могу! Давай же, Гарри! - стонала Чоу, размазывая слезы.

-Дружище, постарайся, - умолял Рон... " *уж не знаю, на что похоже, но все трое наблюдали за попытками мадам Помфри реанимировать полудохлого Гарика*



"Ничто не могло смягчить его разбитого сердца, и Драко пошел поболтать с Гигантским кальмаром" *видимо, Драко сначала обкурился как следует*



"Гермиона начала приставать к Драко, и поцеловала его в тело"

Огонь моих чресел, аффтар, идите и сами ищете у Драко эту часть. И вообще, меня терзают смутные сомнения, куда она там его поцеловала...



"Люциус беспокойно расхаживал по замку. Лорда пока еще не было. И тогда Люциус вызвал на дом проституток из Дрян-аллеи" *елки ж, зачем же Люцу Лорд был нужен???* Вот так слэшик...



"Гермиона поворачивалась к зеркалу то одной то другой стороной. Потом Гермиона повернулась лицом". В таком случае, "то одной, то другой стороной" ЧЕГО поворачивалась к зеркалу Гермиона?..



"- Пора подкрепиться, да, сказал Хагрид и посмотрел на троицу. Они как то занервничали". *потом в тексте говорится, что нервничали они потому, что вспомнили о черствых кексах, но фраза потрясает*.



P.S. Букля удалялась среди неба. *Красиво, блин...* (c) Раскопано Фиделией.

*вспомнилось что-то...*



P.P.S "Дядя Вернон имел жену и сына, а еще у него была секретарша"

Поменяла аватарки. Лив, разумеется, красавица и умница, и нравится мне во всех самых положительных смыслах по-прежнему, но захотелось что-то изменить.

Забила на все и целый день читала слэш без разбору на фандомы, объедаюсь перед монитором всякой вкусной, но жутко вредной и калорийной дрянью.

Скоро зеленый чай (с розовыми лепестками, между прочим) станет для меня наркотиком.

Черт.

До идиотства хочется расплакаться, знать бы еще почему. Надоело сохранять долгие недели одно и то же выражение лица и один и тот же набор эмоций. Спасают только дайры и ставшие - увы... - более редкими чем раньше, звонки Annette. Да и не в общении дело, а во мне. Только в чем точно, я не знаю. Нужен эмоциональный взрыв, мощный, силой килограмм в двадцать тротила. Истерика. Что-нибудь. Не знаю.

Попыталась сегодня устроить себе эту разрядку, чему по способу телефонной связи свидетельницей невольно стала Ариана, которая потом минут сорок - благослови её Боже за терпение - выслушивала мои причитания, крики, нервный смех и звуки моей головы, ударяющейся о различные предметы, в частности, о шкаф. Истерила на фоне неполадок с компьютером. Думала, эмоциональный всплеск поможет. Ни хрена он не помог, или просто был слишком невелик.

Господи, что за хня?.. Что вообще происходит?...

Не знаю, ничего не знаю... Скорей бы Новый Год, скорее, пожалуйста...

..."Это не техника дошла, это я дошла, на лыжах" (c).

Нет, слэш я очень люблю, и за те недолгие полтора года, что я его читаю, я к нему прикипела душой. Фандомы, конечно, бывают разные... Слэш по ГП - вещь уже настолько само собою разумеющаяся, что само слово "слэш" уже прочто вошло в ассоциацию со словами "Гарри Поттер". К слэшу по нежно любимому ВК я привыкала долго, но привыкла-таки. Было время, когда я *баловалась" слэшем по Формуле1 - весьма занятно было, между прочим...

Но это до чего надо было дойти, чтобы начать читать слэш по "Бедной Насте"?.. Или я прогрессирую как всесторонне развитый слэшер, или опускаюсь к уровню плинтуса, я еще не поняла...

А мне так нравится пейринг Корф\Репнин, просто офигеть...

Когда я научусь следовать собственным советам и указаниям?

Надо вставать с постели как только проснулась, а не лежать в ней еще минут сорок непонятно зачем, мол: засыпать нельзя, нельзя, нельзя, но и вставать неохота. Надо сразу идти в ванную, а не слоняться туда-сюда по квартире *хоббит, елки-палки* непонятно зачем. Если собралась куда-то идти, надо одеваться и идти, а не сидеть полчаса у телевизора и не ржать над стебно-ржачными программами MTV, что-то типа "сорок-самых-черт-знает-что-сделавших-знаменитостей". Надо, в конце концов, перестать, сидя перед монитором поглощать шоколад. И спать надо ложиться не в час ночи, а максимум в полночь, и вставать не в двенадцать, а в десять. А на ночь - читать, а не торчать в инете. Надо, в конце концов, взять себя в руки, начать делать по утрам зарядку и сесть на диету.

Даже если я знаю, что ничего из вышеперечисленного делать не буду.

Никто же не мешает мне в канун Нового Года просто помечтать...

***

Когда я начну учиться на собственных ошибках?

Если в прошлый раз у меня подскочило давление от получаса в горячей ванне, то НЕ НАДО было сегодня ровно столько же стоять под подобным кипятку душем, ибо это все-таки очень неприятно, когда в глазах сверкают желтые и зеленые кружочки, и подкашиваются ноги.

Сегодня мне так дурно в сберкассе стало, просто жуть. С морозца, и в душное тесное помещение, где человек тридцать, большинство из которых бабушки-пенсионерки, пытаются выстроить очередь друг у друга на головах.

Голова закружилась.

Стою, опираюсь на столешницу, и гаденько так улыбаюсь - мол, да, все у меня замечательно, и вовсе нет ощущения, что я сейчас упаду в обморок. Благо, очередь я достойно выстояла, заплатила кварплату, и ушла. На воздухе полегчало.

***

Подарочное

Скоро Новый Год (совсем скоро, хотя лично я этого ни капли не ощущаю), и нужно дарить подарки, ибо это, по-моему, здорово - порадовать какой-нибудь мелочью хорошего человека...

Я собиралась делать подарки и людям с дайров=)))

Но у меня сейчас беллетристика с компьютером, и когда все исправится - понятия не имею. Сейчас работать вообще невозможно, глючит все доступные программы. Подарками я смогу обеспечить максимум человек пять, так что, родные, вы простите, если я вам подарок подарить не смогу. Я потом допишу все драбблы\доделаю в фотошопе все открытки и аватары - когда все починится. И пока что есть только пять комплектов аватар и один драббл. Простите...

***

А ощущения Нового Года как не было, так и нет...

Я думала, что это от того, что не было снега. Теперь снег есть, а ощущения праздника не видать по-прежнему. Вроде бы, украшено уже все, что только можно было украсить, все затовариваются шампанским и поздравляют друг друга "с наступающим". А я не ощущаю этого праздника, я его не ощущая... Как?.. Только пять дней сталось?.. Быть не может...

Нет ощущения чуда, которое было всегда. Ощущения радости, светлой, сказочной - тоже нет. Меня это слегка пугает...

***

Литературная программа на каникулы, мною же для себя же составленная:

Салтыков-Щедрин, "История одного города".

Тургенев, "Рудин".

Лесков, "Очарованный странник", "Тупейный художник", "Человек на часах".

Если не обленюсь окончательно: "Братья Карамазовы" Достоевского.

Еще несколько месяцев назад это была бы программа дней на десять. Сейчас - на две с половиной недели... эх...



P.S. Очередной пост из бессвязных мыслей, которые скользят себе спокойно в голове, и скользят... это состояние преследует меня последние несколько дней...

Наконец-то, солнце...

... ибо просто вот хочется так моей левой пятке, вот я и в афиге=)

Нет, воистину, только у меня неповторимой на одном из письменных столов (а у мну их два - один - любимый и компьютерный, вторый - старый, но тоже нежно любимый) может одновременно находиться: толстенная папка с мини-атласами мира о самых различных уголках земного шара, новогодний каталог косметики Yves Rocher, календарик "самые модные события 2007 года" (шо он у мене делает?..), платок, руководство по эксплуотации монитора, альбом, где вместо фотографий - открытки с репродукциями известных картин; свечи (белая, оплывшая, и целая, лавандовая), насадка для фена, куча канцеляркой ерунды, mp3-плейер, множество книг по истории, искусству и географии.

О, какая мну разнообразная личность...

... и это подтвержается тем, что и как я читаю, а именно: я сейчас перечитываю "Властелин Колец"* - в сто сорок восьмой раз в жизни, одновременно полюбилось мне читать стихи Гумилева, по совместительству с журналом GEO. Все это вместе - потрясающая палитра ощущений от прочитанного, и только цветочки... =)



*О "Властелине Колец".

читать дальшеКогда-то я была больна толкиенизмом. Нет, на встречи единомышленников я не ездила, да и муторно это - коли хочешь стать Арвен или Галандриэль, то побудь сначала годик орком, а там, глядишь, дорастешь и до Арвен... Ну вот, зато я знала весь "Властелин..." наизусть, и поименно знала семь Валаров и семь Вал. Я перечитывала любимую книгу бесконечно - закрыв, переворачивала и открывала заново. Каждый раз - новая, каждый раз - неизменно любимая, волнующая, неповторимая...

А потом девочка повзрослела.

ВК стал казаться детской смешной сказкой, почти шаблонной (о Боже, по губам бы себе надавать). Пропал интерес, и любовь благополучно забылась. Уважение к великому творению Толкиена никогда меня не покидало, просто чувства... притупились.

Но теперь я возвращаюсь к мысли о том, что ведь так и должно было быть. Все правильно, все циклически. Ты в двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать лет - разные люди, и очень немногие вещи проходят с тобой эти этапы. А эта книга прошла со мной сквозь эти года, и осталась неизменно нежно любимой - когда-то более пылко, когда-то более спокойно.

ВК - книга на все времена и случаи. На самом деле, это не сказка, ни в коем случае. Поверьте, я - девушка относительно для своего возраста начитанная, и смело говорю: "Властелин Колец" - серьезная книга. Поверьте. Искренняя, торжественная и нежная, чуть сказочная, чуть болезненная, но - полная надежды.

Книга Книг.

И это не просто ИМХО. Это идущая от сердца вера в мир, созданный когда-то Джоном Рональдом Роуэлом Толкиеном.

Вот так...



На улице сегодня - чудо, как хорошо. Морозно, солнечно, снежно... Вышла на улицу, и вместо того, чтобы просто сходить в магазин, еще и окольными путями, по дороге домой заглянув, сходила прессой затовариться... люблю зиму.



P.S. Перечитала и поняла - о чем пишу?.. Да ни о чем... Мысли просто текут как-то сами по себе в голове и текут, а я их и не останавливаю... =)

читать дальшеГлава третья. «Сложи два и два, милая...»



Сольвейг Уивер Паркер была красива, насколько красивой, в принципе, можно быть. Темные волосы летом выцветали до каштанового оттенка, но сейчас был март, и струящиеся до плеч локоны были просто темными. В льдисто-синих глазах жила вечно спокойная, чуть насмешливая улыбка. Она странно относилась к своему имени, и даже к сокращению от него. Она предпочла сделать своим именем свою вторую фамилию. И теперь ничего общего не было между Сольвейг Паркер и Паркер Уивер.

Лорелей иногда писала ей письма, не по e-mail, а настоящие, на бумаге, написанные чернилами. Лора смеялась, и говорила, что если бы Паркер могла, то заставила бы её писать пером и на пергаменте. До такого Паркер не доходила, но электронные письма вообще отрицала как явление. Лора писала письма длинные и подробные, не понимая, что вся её жизнь не имеет ничего общего с Паркер Уивер. С Сольвейг Паркер – еще может быть. Но не с Паркер Уивер.

Сол была замужем. Чарли Паркер был чудесным человеком. Он терпеливо переносил всю неугомонную жизнь Паркер. Он терпел, что его жену называют светилом современной химии, он хлопал ей по окончанию её научных докладов во всех мировых институтах, он много молчал и редко улыбался. И никогда не задавал ей вопросов.

Но только даже ему она не позволяла называть себя Сольвейг.



======

- Уивер... Ну что же ты...

- Что?.. Что?

- Прекрати... нет, не прекращай...

Звонкий хрустальный смех.

- Будь последовательна... Прекратить или нет?

- Уивер...

- А у меня есть имя...

- Сольвейг...

- Это было так сложно?

- Нет... Сольвейг...

=====



Паркер тряхнула головой, да так сильно, что заболела шея. Все это давно в прошлом. Все закончилось. Все прошло. Все это было просто страшным сном. Страшным сном. Таким прекрасным сном... Таким же прекрасным, как и юная Ким Корнер, тогда, три года назад. Они сбежали в Калифорнию сразу же после окончания колледжа. Кажется, в Маунт-Бич. Их обеих любило солнце. Они были счастливы. Кимберли сетовала, что светловолосым трудно хорошо загореть, и задорно смеялась, когда на неё накатывали теплые волны.

Они были вместе со времен учебы в колледже. Они любили. А потом все рухнуло. Ничего особенного не случилось. Ничего страшного не произошло. Просто Ким решила уйти. Уйти. От неё. «Прости, Сол, так надо...», - «Но я люблю тебя... А ты?..», - ответом было молчание. И Сольвейг её отпустила. Она просто не могла её держать.

А потом началась новая жизнь. Она читала курс лекций в колледже Оксфорда. Молодая, юная профессор химии. Вечером она бродила по Лондону, пока однажды не набрела на одно милое кафе. Она выпила три чашки кофе, и чуть не поперхнулась, когда увидела, как прямо перед ней взмыл по воздуху солнечный каскад светло-рыжих волос. Она резко сорвалась с места, подбежала к девушке за соседним столиком и, схватив её за плечо, развернула к себе лицом.

Это была не Ким.

- Простите... Обозналась...

Сольвейг чувствовала, как из-под ног уходит земля. Она пошатнулась и оперлась рукой на спинку стула незнакомки.

- Вам плохо?.. Плохо?.. Чарли, здесь девушке нехорошо!..

Девушкой, так похожей на Ким, оказалась Патриция Паркер. Чарльз Паркер был её братом.

Через три месяца они поженились. Он не задает ей вопросов. Он переделал подвальное помещение дома под лабораторию. Он подает ей воду, когда она выходит из аудитории, взмокшая, с лихорадочно блестящими глазами, он отлично варит кофе и не интересуется её прошлым. Никогда. А она пишет публикации в научные журналы, где каждым словом доказывает одной солнечной девушке: «Смотри, я могу жить без тебя. Я живу». И понимает, что врет. Она не живет. Она говорит, пишет, учит – ради неё. Каждая строка – ради неё. И ничего для него. Для нелюбимых не пишут.

... Сейчас Сольвейг сидела в плетеном кресле, на балконе их дома, и читала последнее письмо от Лоры. Та писала, что они сошлись с Бонни Кеннет, но сейчас в ссоре, и что Лора, конечно, переживает, но (только ей, как сестре, по секрету) меньше, чем переживала бы из-за ссоры с Эбби. Лора пишет, что Эбби нашла себе новую девушку, и у них все, кажется, хорошо.

Лора пишет, что девушку зовут Кимберли Корнер.

Лорелей знает, что значит для Сольвейг – Ким.

Но все равно пишет.

Лорелей не понимает, что для Паркер Уивер не существует Ким Корнер. Только не для Паркер Уивер.

Сольвейг тянется за телефонной трубкой и заказывает билет до Чикаго. Сольвейг тихо шипит проклятие и кладет трубку, не дождавшись ответа от оператора. Сольвейг ненавидит свою слабость.

Но Паркер Уивер сильнее Сольвейг, и та уже смеется над своим порывом...

А вечером звонит Лора, рьяно всегда утверждавшая, что письма – это не общение, и ей просто необходимо слышать собеседника. Она задает множество вопросов, но Паркер знает, что хочет задать всего один. Лора сыплет шутками, и спрашивает, как там Чарльз; она сообщает, что завтра идет на званный ужин, устраиваемый матерью сестер Кеннет, куда приглашены многие, и Паркер отлично понимает, что многие – это Кимберли, и жаль, что её – Сольвейг – на ужине не будет... Лора говорит, что сегодня видела Бонни, гуляющую по набережной с Эбби. А рядом с Эбби шла Ким. Лора замолкает и ждет реакции, не понимая, что Паркер Уивер не знает никакую Ким... та отвечает сестре, что надеяться на их скорое с Бонни примирение, сообщает, что Чарльз здоров и весел, желает сестре удачи, сообщает, что следующий курс лекций читает в Мадридском университете, и кладет трубку. Сольвейг опускается в кресло и зарывается пальцами в волосы. Наверное, это выльется еще в одну публикацию, где каждое уверенное слово снова будет кричать: «Я живу!», потому что на самом дела она давно не живет.

Она искренне ненавидит Эбби Кеннет, потому что уверена – та не сделает Кимберли счастливой своей любовью. Эбби, наверное, заручилась сделать Ким такой же несчастной, как и она сама. На языке крутится песня о несчастной любви, потому что о счастливой любви не поют. (с).

Сольвейг мрачно усмехается и вспоминает: «Если тебя бросают, никогда не плачь. Бросили – найди себе другую. Сложи обиду и ненависть, сложи два и два, милая, и снова получиться новый роман». Слова эти когда-то принадлежали её сестре.

Лорелей знала, что говорить.

Сольвейг помнила её слова, но никогда не следовала им.

Сольвейг сложила два и два.

Сольвейг снова потянулась за телефонной трубкой.



Глава четвертая. «Просчеты».



- Дорогая, ты не можешь не прийти!.. – Мелания Белл Кеннет с нетерпеливой обидой смотрела на свою дочь.

- Мама, у меня нет никакого настроения ходить по званным ужинам... – Бонни залпом допила кофе и облизнула губы. – Совершенно. Я занята, я устала, у меня много работы... И вообще... – Бонни неясно взмахнула рукой, нетерпеливо заправив за ухо прядь светлых волос.

- Ну хорошо, я понимаю, если бы не хотела идти твоя сестра, - моложавая, еще сохранившая след красоты юности женщина, нетерпеливо поправляет аккуратную прическу и сжимает ярко накрашенные губы в тонкую алую линию, - у нее, видите ли, своя жизнь, эта несносная больница, где она всего лишь медсестра, и, мало того, теперь эта девчонка... – Губы женщины сжимаются еще крепче.

Бонни устало вздыхает и начинает говорить тоном человека, приговоренного из раза в раз нудно повторять одни и те же заученные фразы:

- Эбби старшая медсестра. Это неплохая должность. Она собирается поступать в медицинский. В больнице её уважают. Она хочет иметь свою жизнь, ничем, кроме фамилии, не связанную с семьей Кеннет... – Этот тон заученного урока Бонни усвоила давно и хорошо. – И Кимберли – замечательная девушка. Тем более, мы, кажется, договаривались, мама, ты не возникаешь против особенностей нашей личной жизни, и мы не ссоримся навечно.

- Я так мечтала о внуках...

- Мама!.. – Бонни шумно выдохнула и потерла рукой глаза, жестом безумно усталого и давно хорошо не спавшего человека.

- Ладно, ладно. – Мелания Кеннет снова тонко сжала губы. – А эта твоя Уивер? Она будет?

- Я не знаю, мама. Мы в ссоре.

- В ссоре? – Изящной формы брови удивленно взлетают вверх. – И давно?

- Неделю.

- И?

- Что – и? – Бонни вздыхает и открывает глаза.

- Ничего. – Наконец произносит женщина. – Бонни, милая, - вдруг в её чисто светском тоне проскальзывает беспокойство, - ты давно хорошо спала?

- В последний раз – неделю назад. – Усмехается Бонни. Она смотрит на часы. – Извини, мама, мне пора. У меня деловая встреча. Увижу Эбби – передам ей привет, - легкая снисходительно-презрительная гримаса искажает лицо Мелании Кеннет. – Она будет на ужине. – Бонни встает из-за стола, одевает пальто и выглядывает за окно кафе. Там моросит мелкий не то снег, не то дождь, не то дождь со снегом.

- Так мне ждать тебя, Бонни? – Тон из заботливого снова стал кристально-светским.

- Я не знаю. Я подумаю, мама.

«Если помирюсь с Лорой» - про себя добавляет она...



Бонни замерла на пороге своей гостиной. Она затаила дыхание, боясь не то чтобы сделать шаг – просто вдохнуть. Если сдвинуться с места или хотя бы моргнуть, можно уничтожить, разбить в дребезги эту странную, сладкую иллюзию: Лорелей Уивер стоит у окна, и выводит кончиком пальца какие-то только ей одной ведомые символы на стекле. Бонни не выдержала, закрыла глаза и громко выдохнула.

- О. – Лора быстро, словно обжегшись, убрала руку от окна. – Здравствуй. Я занесла кое-какие твои вещи. У меня еще остался ключ. Вот. – Лора повертела ключ от квартиры на пальце, а затем осторожно положила его на подоконник. Она неловко повела рукой, и ключ соскользнул и упал на пол. Лора нагнулась, подняла его, и уже более небрежно бросила на место. – Я всего на минуту. Уже ухожу.

Бонни все это время так и стояла – неподвижно, закрыв глаза, и теплая нега разливалась по всему телу. Она слушала этот голос, улавливая чуть нервные - такие знакомые! – интонации и легкую неловкость. Но и смотреть и слушать – это было слишком много для одной Бонни, и она закрыла глаза... и вынуждена была теперь открыть их, потому что иллюзия медленно разрушалась.

Она уйдет. – Вдруг поняла Бонни. – Она просто возьмет и уйдет. И все. Конец...

Лора улыбнулась дежурной вежливой улыбкой, застегнула пуговицы на пальто и быстро прошла мимо Бонни к двери.

- Постой!.. – Бонни не знала, что заставило её вдруг почти выкрикнуть это слово. Получилось тонко и надрывно. Лора замерла и медленно обернулась. Непонятно, что заставило её посмотреть в глаза Бонни и повернуться обратно. Была ли это болезненная, лихорадочная надежда в глазах девушки, или то, как она сжимала в руке ключи – так, что побелели костяшки пальцев, или, может быть, это была всего лишь светлая, медово-солнечная прядь, упавшая на лицо... но Лора медленно подняла руку и протянула её к лицу Бонни, мягко заправив непослушную прядь за ухо. Рука остановилась на секунду, а затем, почти нежно, почти невесомо – коснулась щеки.

Бонни порывисто, полувсхлипом-полувздохом выдохнула и сильнее прижалась щекой к горячей, сухой ладони. Теплый жар от прикосновения горел на коже.

- Бонни...

- Не уходи... – Она еще сильнее прижалась лицом к ладони, и, чуть повернув голову, коснулась её губами. – Я без тебя не могу, понимаешь – не могу... Я не знаю, я не знаю, я не... я не понимаю, что это... Я... я не сплю, я не живу, я... я без тебя, я... не могу, Лора... Если ты уйдешь, я... я не знаю, что со мной будет, я же просто... не переживу, я...

Лора резко выдохнула и одним шагом, порывисто преодолев разделяющий их метр расстояния, прижала Бонни к себе.

- Ну что, что ты... – Бонни спрятала лицо у неё на шее. Лора почувствовала горячую влагу на своей коже. – Не плачь, не плачь... Я здесь, слышишь? Я с тобой... Все хорошо, я здесь... – Лора чуть поглаживала кончиками пальцев спину девушки, а её невидящий взгляд был устремлен куда-то за стекло, за даль окна... возможно туда, где родилась однажды острая и ядовитая фраза – предала, так делай вид, что счастлива... До конца. До самого конца... Пока не станет окончательно поздно...



Первую минуту Лора не поняла, отчего проснулась, и только через несколько секунд, услышав повторный звонок в дверь, вздохнула. Кому-то в начале девятого часа уже не терпелось её увидеть... Лора осторожно встала с постели, аккуратно сняв со своего плеча ладонь Бонни. Улыбка стала шире – вспомнился вчерашний день... как они говорили долго, безумно долго, как снова Бонни собирала вещи, как снова дом Лорелей стал её домом...

Лора покачала головой и пошла открывать дверь. Она сняла цепочку, щелкнул замок.

- Ты?!...

- Какая радостная реакция на встречу с родной сестрой. – Чуть насмешливая, холодноватая улыбка трогает губы Паркер. Она откидывает голову назад, поправляя волосы, расстегивает верхнюю пуговицу на строгом черном пальто, снова улыбается и без приглашения, которое ей и не нужно, входит в квартиру, неся в руке чехол для одежды. Лора знающе улыбается, узнавая неподражаемую манеру сестры, и закрывая дверь, проходит за ней в комнату.

- Сольвейг? Не ожидала. Кажется, ты в данную минуту должна читать лекцию какой-нибудь группе испанских студентов, если мне не изменяет моя память. – Лора слегка удивленно и вопросительно смотрит на Паркер, ожидая ответа.

- Должна. – Спокойно, почти что с вызовом отвечает Сольвейг, и её тон говорит сразу: «Я не должна никому и ничего». – Решила посетить один милый званный ужин. – Усмешка кривит тонкие губы. Паркер бросает чехол на диван, удобно усаживаясь в соседнее кресло, закинув ногу на ногу. Лора сразу же понимает, о каком ужине речь...

- Ты приглашена тоже? – Изумленно взлетает бровь.

- Ты удивлена? – С насмешкой спрашивает Паркер. – Удивлена. Не удивляйся. Я гвоздь программы, феномен, которым будут подчевать публику. Молодая, всемирно известная профессор химии, ученый мирового уровня, и при этом – сестра девушки хозяйской дочери... Знаешь, я буду иметь успех.

- Это что? – Вздохнув, кивает на чехол Лора. Если Паркер упрямо и с насмешкой согласна быть «гвоздем программы» - элитным угощением званного вечера, следовательно – на то есть причина. И Лора знала только одну такую причину – другой не было, и быть не могло – Ким...

- Это платье. – Кивнула Паркер на чехол. – И я делаю это потому, что хочу.

Лора удивленно вскинула глаза на сестру – она давно научилась «выравнивать» выражение лица так, чтобы не было видно чувств, на нем отображаемых. Искать разгадку тому, как Сольвейг заметила её удивление, Лора не стала, она давно поняла, что скрывать свои эмоции можно от кого угодно, но только не от этой девушки – своей сестры.

- А Кимберли? – Чуть насмешливая улыбка – отображение улыбки Сольвейг, касается её губ.

- Что – Кимберли?

- Мне подумалось изначально, что ты приехала, чтобы увидеть её, зная, что она сейчас встречается с Эбби Кеннет. И увидеть не столько Кимберли, сколько Эбби. Разве не так?

- Не так. Я не скажу тебе, что мне плевать на Кимберли Корнер, потому что мы обе знаем, что это не так, и я не вижу необходимости тебе врать. Я не скажу так же, что мне плевать на Эбби Кеннет, потому что сейчас она связана с Корнер, и мне просто не может быть все равно. Но мне безразлично, что будет.

- То есть, если ты увидишь её – точнее их – никакой реакции не будет?

- Реакции? – Изумленно взмывают брови. – Лорелей, скажи, чего ты от меня ждешь? Что я кинусь в ноги к Кимберли? Выцарапаю глаза Кеннет? Это не мой стиль, уж прости. Я просто хочу посмотреть на то, каково им.

- Другими словами, как может Ким смотреться с любой другой, помимо тебя? – Понимающая насмешка легко проскальзывает по губам.

- Не с другой, - холодно-лукаво, и оттого чуть жутковато усмехается Сольвейг, - именно с Эбби Кеннет. Ведь ты, кажется, хорошо её знаешь?..

- Сол, я прошу тебя, не будем. – Примирительным тоном произносит Лора, но взгляд её ясно говорит: «Я не хочу об этом ни говорить, ни думать, и не смей напоминать мне, потому что и я многое могу тебе напомнить...».

- Хорошо. – Паркер поняла намек. – Не будем.

Повисло молчание. Первой его нарушила Лора, произнеся с легкой улыбкой:

- Мы не виделись полгода, и только встретившись, в первые же пять минут, бросились говорить о том, о чем говорят обычно вечером за бокалом вина. О том, что твориться у нас в головах. Плохая тема для встречи, Сол, не находишь?

- Нахожу. – Улыбнулась Паркер и Лора потянулась обнять сестру.

- Я не помешала?.. – Лора отстранилась от Паркер, и они обе посмотрели на порог комнаты. Там стояла Бонни – необыкновенно хорошенькая Бонни – в мужской свободной рубашке, с растрепанными светлыми волосами и мягкой сонной улыбкой истинно счастливого человека.

- Нет, конечно. – Лора улыбнулась и подошла к Бонни. – Знакомьтесь, - Паркер встала и оправила волосы, - это Бонни Кеннет, - Сол кивнула, - Сольвейг Паркер – моя сестра.

- О, Сольвейг. – Бонни улыбнулась и протянула Паркер руку. – Лора много о тебе говорила. И только хорошего. Вы похожи. – Помолчав, заметила она.

- Да, знаю. – Отвечая улыбкой на улыбку, ответила Паркер. – И я рада знакомству.

- Я тоже. Очень. – И видно было, что она действительно рада.

- Сольвейг приглашена на ужин твоей матери. – Сообщила Лора Бонни.

- О!.. Это замечательно, правда. Я буду рада видеть тебя там. Ты будешь одна? – Чисто деловым тоном поинтересовалась Бонни.

- Да. – Чуть улыбнулась Паркер. – Мой муж сейчас занят делами, я буду одна.

- Понимаю. – Кивнула Бонни и потянулась. - Я иду варить кофе. – Она вопросительно посмотрела на сестер. Лора кивнула. Напоследок улыбнувшись им обоим, Бонни вышла из комнаты. На этот раз вопросительный взгляд адресовала Лора Паркер.

- Что? – Усмехнувшись, спросила Сол. – В последний раз мое мнение интересовало тебя лет восемь назад, чего ты от меня хочешь?

- Как она тебе? – Все же спросила Лора.

- Хорошо, как еще? Главное, что она по нраву тебе. Но, знаешь, она милая. Милая именно в том естественном плане доброй умилительности. Это важно.

«Это важно. И это было в той...» - прочитала во взгляде Сольвейг Лора. Им обоим незачем было скрывать то, что так легко писалось на лицах и в глазах. В конце концов, они слишком хорошо друг друга знали и были слишком непохоже одинаковы. Но почему-то счастье им выпало разное. Одной полное, хотя и не без сомнений, а другой – сомнительное само по себе, и далеко в прошлом...